Невольница судьбы
Шрифт:
Снова кивнула: мол, поняла я, поняла. Знаю, что не зря она завела разговор о жестокости мужчин. Она, явно, что-то недоговаривала, но, кажется, хозяин этого дома привык видеть Рэшму в своей постели. Впрочем, это были лишь мои предположения. Но как бы там ни было, буду держаться от него подальше.
Рэшма постучала в ворота. Нам открыл худосочный юноша в белоснежной рубашке и синих брюках. Личико юное, нежное, как девичье. Черты лица тонкие, глаза выразительные. Чёрные волосы доходили до плеч, усиливая сходство с противоположным полом.
— Здравствуй, Рэшма, — заулыбался он, распахивая ворота.
Прямо насмешка какая-то! Какая я госпожа, когда по положению в обществе ниже его в разы?
— Расслабься, Филиус, — засмеялась Рэшма и, ткнув в меня пальцем, заявила: — Это Ирина. Она простолюдинка, и замужем за Сэтманом Гирсэлдом. — Она впервые назвала Сэтмана полным именем. И, судя по выражению лица юноши, его имя здесь знали. — Теперь младший Гирсэлд изгой из-за того, что признал её своей женой. Ирине нужна работа. Спроси у хозяйки, сможет ли она помочь?
Юноша всё ещё с опаской, смешанной с благоговением, поглядывал на меня. Жестом он велел нам следовать за ним. Провёл на кухню и оставил.
Кухня меня очаровала: просторная с большой плитой посередине и рядом шкафчиков вдоль стен. Она была наполнена ароматами свежеприготовленной еды. На столах стояли корзины с овощами, в кастрюлях кипело аппетитное варево. Нас окружили любопытные слуги, и Рэшма тут же объяснила им кто я и по какому случаю забрела в этот дом.
Не успели все посмаковать эту новость, как на пороге появилась молодая женщина лет двадцати трёх. Грустные карие глаза на узком бледном лице делали её похожей на печального ангела. Стройная и высокая, в голубом платье из струящегося шёлка, она казалась мне воплощением грации и благородства. Чёрные волосы были уложены в высокую причёску, придавая образу величественности.
— Филиус мне сказал, что вы — жена Сэтмана Гирсэлда? — спросила она, обратившись ко мне на «вы». Я закивала, и она прищурилась, пристально изучая меня. — Неужели он отважился жениться? — с сомнением в голосе спросила она. — Никогда раньше не замечала за ним тяги к семейной жизни. Сэтман так старательно избегал женитьбы, что сейчас странно слышать, что он по своей воле решился на этот шаг. Да ещё и пошёл против законов общества!
Не зная, что ответить, я предпочла промолчать. И откуда она так хорошо осведомлена о жизни Сэтмана? Видимо, он немало времени проводил в замке Элуваруса, а то, может, и в этом доме, раз она знакома с ним. Только вот мне показалось, что в карих глазах женщины мелькнула зависть. Или ненависть? Или любовь? Вот ёлки-палки! Она, явно, не просто была знакома с Сэтманом. Возможно, влюблена, но он так и не женился на ней? Почему-то я порадовалась, что она замужем за хозяином этого дома. Значит, право первой ночи имел он, а не Сэтман.
— Я буду очень благодарна, если вы сможете предложить мне работу, — набравшись смелости, произнесла я, чтобы лишить её возможности разглядывать себя, и попутно отогнала от себя всякие домыслы, кружащиеся в моей голове.
Она наклонила голову, изучая меня, а потом спросила:
— А что вы умеете делать?
Конечно, лучше всего у меня получалось танцевать на дискотеках, сидеть в Интернете и смотреть телевизор,
— Я буду делать всё, что вы скажете.
— Хорошо, — она кивнула. — Я дам вам работу. Вы — изгнанница, как и Сэтман. А я хорошо знаю, каким трудом мужчины-изгои зарабатывают деньги. Не хочу, чтобы он умер от каторжного труда, так и не дождавшись окончания изгнания. Если вы станете приносить деньги в дом, он сможет меньше работать.
О! Да она мало того, что красавица, так ещё и умница! Я расплылась в благодарной улыбке, а она предпочла ответить коротким кивком. Второй раз за сегодняшний день надежда посетила моё сердце и подарила крылья, готовые вознести меня над всеми проблемами.
— Спасибо вам большое, — не сдержалась я и чуть не прослезилась.
— Не стоит! — заметила она.
Интересно, а что не стоит? Плакать, или благодарить?
Посчитав разговор оконченным, она развернулась и вышла, Ну вот, а распоряжения кто даст? Впрочем, распорядителей ждать долго не пришлось. Кухарка тут же обрадовано закивала мне.
— Наконец-то у меня будет помощница. А то прошлую выгнали три дня назад за то, что она пересолила обед. Она-то не со зла, а потому что не видела, что я уже посолила. Вот и она посолила. Но хозяин разозлился и выгнал бедняжку, даже не разобравшись, почему пересолено. А ведь она всего лишь посолила суп, который я уже посолила.
Её кудахтанье сбивало с толку и от слова «посолила» у меня уже во рту стало солоно.
— Ладно, вы тут разбирайтесь, а я пошла, — заявила Рэшма и направилась к двери, потом обернулась и спросила: — Ирина, дорогу домой найдёшь, если я закончу раньше и уйду?
— Постараюсь, — неуверенно отозвалась я, при этом сильно сомневаясь, что помню куда идти.
— Если что, спроси Филиуса. Он направит, — деловито заявила Рэшма и вышла.
Кухарка проводила её тоскливым взглядом, а потом заметила:
— Хорошая девушка, да только в плохую ситуацию попала.
Это и так понятно, поэтому я промолчала, а потом задумалась, что имела ввиду кухарка, говоря о плохой ситуации? Если она про изгнание, то в его лапы попало немало хороших людей. По крайней мере, я хотела думать о них положительно, чтобы не ощущать себя живущей среди преступников и негодяев.
— И наша госпожа хорошая, — продолжила тарахтеть кухарка, словно больше поговорить было не о чем, — только плохо ей бедняжке. Совсем одна. Как перст…
— Как одна? — не поняла я, глянув на кухарку заинтересованно и удивлённо. — Она же замужем!
— Вот-вот, бедняжечка! Кабы муж любил её, то она могла бы чаще улыбаться, а так…
Кухарка осеклась, под взглядом вошедшей женщины.
— Замолчи, Лакри, — прикрикнула та. Высушенная, как гербарий, в чопорном платье из коричневой шерсти. Глаза маленькие и серые, почти без ресниц, а рот обозначился тонкой линией, которую у обычных людей называют губами. Дополняли образ злюки седеющие волосы, стянутые на затылке в пучок. — Если господин Роджис прознает о твоих словесных вольностях, то ты последуешь за Бупси.