Незапертые чувства
Шрифт:
На большом экране, расположенном на стене элитной многоэтажки, мелькают наши фотографии в сопровождении устрашающего лозунга: «Они где-то среди нас!».
Как только мы добираемся до конца этого здания, сзади начинают раздаваться крики. Я резко оборачиваюсь, инстинктивно хватаясь за автомат. Пит до боли сжимает мою руку.
Аллея, по которой движутся беженцы, постепенно погружается во мрак. Фонари гаснут один за другим, постепенно. Люди в панике начинают разбегаться во все стороны. Кто-то наступает мне на ногу. Миротворцы, оглядываясь
Пит тянет меня за руку ближе к стене соседнего здания. Мы оказываемся на тротуаре как раз в тот момент, когда гаснет последний фонарь, освещающий улицу. Все что я вижу - белые бронежилеты, мелькающие в тусклом лунном свете.
А через минуту начинают раздаваться выстрелы.
========== Глава 43 ==========
Arcade Fire – Abraham’s Daughter
Они начинают падать один за другим. Миротворцы и гражданские, случайно попавшие под обстрел. Воздух разрывают крики. Люди в панике мечутся в разные стороны. Начинается давка. Со следующей волной выстрелов несколько человек рядом с нами оседают на землю.
Судя по звукам, стреляют с верхних этажей соседних зданий. Вероятно, повстанцы, воспользовавшись масштабной эвакуацией, смогли проникнуть в центр незамеченными.
Готова поспорить, что винтовки снайперов оснащены прицелом ночного видения. Но при такой суматохе невозможно удержать цель и не попасть в гражданских.
Миротворцы пытаются отстреливаться от невидимого врага. Пули со звоном разбивают окна. Мелкие осколки, поблескивая в лунном свете, сыплются на тротуар, застревают в париках капитолийцев.
Я спотыкаюсь о чье-то тело, но Пит не дает мне упасть. Он подхватывает меня за талию и тянет подальше от тротуара.
В этот момент включаются аварийные генераторы, и фонари снова вспыхивают ярким светом, освещая улицу, усеянную телами. Крупные хлопья снега растворяются в багровых пятнах, растекающихся на разноцветной одежде убитых.
Выстрелы, как по команде, стихают.
Капитолийцы, испуганно озираясь по сторонам, подбирают оружие мертвых миротворцев. Вряд ли кто-либо из них держал в руках автомат хоть раз в жизни. Мужчина в красном пальто случайно нажимает на курок и простреливает себе ногу. Наблюдая всю жизнь за кровавыми бойнями на Играх, капитолийцы и не подозревали, что вскоре и сами окажутся под перекрестным огнем. И теперь на улицах царит хаос. Страх холодными вязкими щупальцами окутывает сознание людей.
Мы с Питом, не сговариваясь, бросаемся сквозь толпу к телам миротворцев и забираем их оружие. В этот момент мы становимся отчаянными и напуганными гражданами Капитолия, которые пытаются защититься. Прорываясь сквозь толпу, мы пытаемся добраться до следующего перекрестка.
В нескольких метрах от меня женщина в сиреневом парике оступается и падает на асфальт. Но ей везет меньше, чем мне. Никто не спешит подать ей руку. Сейчас каждый сам за себя. Люди продолжают бежать, наступая каблуками на тело кричащей женщины.
Морозный воздух пропитывается запахами крови, духов и пота.
Я напоминаю себе, что мне не жаль ни одного из этих людей. Они расплачиваются за свою прежнюю жизнь, за свою жестокость. За все те 75 лет существования Голодных игр, когда были убиты около двух тысяч детей. Одна тысяча семьсот сорок три ребенка, если быть точнее. И хоть кровь капитолийцев не вернет погибших трибутов, они должны на своей шкуре прочувствовать, что значит находиться на арене. Что значит страх, чужая кровь на твоих руках, или, когда близкий человек умирает на твоих глазах.
Сердце отбивает бешеный ритм. Адреналин закипает в крови. Майка под несколькими слоями одежды становится мокрой от пота.
То и дело с разных сторон раздаются выстрелы. Люди в панике начинают стрелять друг в друга без разбору. И я не упускаю возможности лишний раз нажать на курок и пристрелить пробегающего мимо миротворца. Сейчас уже никому нет дела до пары лишних трупов в белоснежной форме. Никто не смотрит на лица. Уже не имеет значения кто мы, и кто все остальные вокруг. Каждый автоматически становится врагом, мишенью.
Я вижу повстанцев. Солдаты в серой военной форме Тринадцатого дистрикта заполняют улицы. Они появляются из дверных проемов магазинов, расположенных на первых этажах высоких зданий, из узких улочек. Черные автоматы и каски сверкают в свете фонарей.
Капитолиец в порванном пальто дрожащими руками направляет автомат в сторону одного из повстанцев, но тут же замертво падает на землю с дыркой от пули во лбу.
Солдаты рассредоточиваются по улице. Отовсюду слышны короткие команды и шипение коммуникаторов.
Пит бросает на меня вопросительный взгляд, но я лишь качаю головой.
– Мы должны попасть во дворец, - почти одними губами произношу я.
Мы не имеем права упустить Сноу, прикрываясь спинами повстанцев. Нужно двигаться вперед.
Найти свой отряд я уже не рассчитываю. Остается лишь надеяться на то, что они всё еще живы. Может, Гейл исполнит свое обещание, и они с Джоанной не полезут под пули. Но я сомневаюсь, что они смогут остаться в стороне. Гейл и Джоанна. Это не те люди, которые испугаются, услышав выстрелы, и постараются спрятаться. Они из тех, кто встречает опасность лицом к лицу, а не спасается бегством.
Я стараюсь задвинуть мысли о своих друзьях в задний ящик. Сейчас нужно думать лишь о цели. Пытаюсь представить Сноу с моей стрелой в груди. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, которая со стороны, вероятно, больше напоминает гримасу.
Когда мы, наконец, добираемся до перекрестка, из-за угла появляются миротворцы. Я вовремя прячу автомат за спиной, потому как их не меньше сотни. Мы с Питом прижимаемся к стене, но никто не обращает внимания на двух капитолийских подростков со съехавшими набок париками.