Нежилец
Шрифт:
— У меня есть еще один вопрос, — сказал Самсонов. — Довольно интимный.
— Ну давайте.
— Вы занимались садо-мазохизмом?
Макс посмотрел в сторону окна:
— Да. Саше нравилось.
— А вам?
— Ну, так. Для разнообразия.
— То есть вы не бывали инициатором подобных игр?
— Это что, действительно важно? — нахмурился Макс.
— Честно говоря, пока не знаю, — откровенно признался Самсонов. — Но нам нужна полнота картины. Кстати, что вы делали с понедельника по вторник…
— Можете не уточнять время, — покачал головой Макс. — Через два часа после того, как мы с Сашей расстались, меня увезли на «Скорой» прямо отсюда. Я едва успел добраться до дома.
— Что случилось?
— Обострение гастрита. Я три дня валялся в палате. — Парфенов слегка похлопал себя по животу.
— В какой больнице?
— На Костюшко. Можете проверить.
Самсонов записал.
— Получается, последний раз вы видели Чижикову в воскресенье вечером?
Макс кивнул.
— Еще такой вопрос: вы где-нибудь учитесь?
— В БГУ, на философском. А что?
— Саша ничего не говорила вам насчет бала в ГУАПе?
— Где? — Макс нахмурился.
— Давайте так: Чижикова упоминала какой-нибудь бал?
— Не помню такого. Вы мне объясните, почему спрашиваете?
Самсонов встал.
— Не могу, — сказал он, убирая блокнот. — С вопросами пока все, но, если появятся новые, мы с вами свяжемся.
— Хорошо. — Парень встал, засунув руки в карманы кофты. — Хотя не знаю, чем еще могу вам помочь.
Когда через пять минут полицейские вышли из подъезда, у Самсонова зазвонил мобильник.
— Это Коровин, — сказал он, взглянув на экран. — Алло?
— Валер, мы только что закончили обыск квартиры Чижиковой.
— И как результаты?
— Нашли кучу садо-мазоигрушек. Включая наручники и плетки.
— Без подробностей, пожалуйста.
Коровин усмехнулся:
— Больше ничего. Ни писем, ни документов. Квартира словно вылизана — все на месте, никакого бардака. Наша стриптизерша была большой аккуратисткой. По крайней мере вне постели.
— Она жила одна?
— Да, снимала двушку в Купчино.
— Понятно. А фотографии какие-нибудь нашли?
— Нет. Ничего личного, если не считать вибраторов. В ассортименте. — Коровин снова усмехнулся.
— Хватит паясничать! Завтра передашь мне перечень ее вещей.
— Ок, шеф.
— Сделай еще вот что: проверь, когда Максим Анатольевич Парфенов лежал в больнице на Костюшко. Это бойфренд Чижиковой, мы только что от него.
— И как он?
— Утверждает, что о смерти любовницы узнал от нас.
— Убит горем?
— У них были свободные отношения.
— Понимаю.
— Ладно, пока.
Самсонов убрал телефон и взглянул на Дремина:
— Похоже, Анабэль проводила на работе больше времени, чем дома. В ее гримерке мы хоть что-то нашли.
Следак пожал плечами:
— Может, это просто случайность.
— Кто знает.
Дремин подвез Самсонова до дома. Было темно, желтые фонари будто плыли среди редкой листвы тополей и кленов, отражаясь в окнах вторых этажей и маслянистых лужах, покрывавших асфальт там, где жильцы обычно оставляли автомобили.
— До завтра, — сказал Дремин, остановив машину напротив подъезда. — Я позвоню своему человечку, и он подвезет прослушку.
— Давай. — Самсонов вылез из салона и вдохнул густой пряный воздух. Откуда-то тянуло мазутом и затхлостью, и эта вонь примешивалась к вечерней свежести, словно мутный ручеек, вливающийся в родниковый ключ.
— Приятных снов, — махнул из машины Дремин.
Мотор затарахтел, набирая обороты.
Самсонов поднялся к себе и набрал номер Карины.
— Привет! — быстро сказал он, едва щелчок возвестил о том, что трубка снята.
— Привет. — Голос у девушки был сонный и тихий.
— Спишь уже?
— Угу. Вернее, засыпаю.
Самсонов тяжело вздохнул, отведя трубку чуть в сторону.
— Тогда спокойной ночи, — сказал он полувопросительно.
— Поговорим завтра, ладно? — Кажется, девушка зевнула.
— Конечно. Пока.
— Счастливо.
В трубке зазвучали гудки, и Самсонов опустил руку с телефоном. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим. Хотелось поскорее принять душ и упасть в кровать. Но спать было некогда.
Самсонов подумал о том, чтобы перекусить, но мысль о еде вызвала лишь отвращение. Он прошел в гостиную, стянул одежду и отправился в ванную.
Выйдя через десять минут, следователь включил компьютер и открыл браузер. Ввел в поле поисковика «Жертвоприношения в Индии. Мост». Выпали ссылки на сообщения о случаях обрушения мостов в Индии. Ни одна из них не подходила. Нужно было сформулировать запрос иначе. Поразмыслив, Самсонов написал: «Мост, жертвоприношение». Пробежав глазами несколько появившихся ссылок, полицейский задержался на той, где говорилось о произошедшем в середине двадцатого века случае: в Бенгалии была умерщвлена девочка двенадцати лет. Ее принесли в жертву Кали после завершения строительства моста — для того, чтобы он оставался надежным и крепким как можно дольше. Кровь девочки окропила стропила и опоры, а тело было подвешено под центральным пролетом над самой водой.
Самсонов откинулся в кресле и минуты две сидел неподвижно. Если убийца приносит жертвы мостам, чтобы они стояли дольше, значит, у него есть для этого причина. И она должна быть серьезной.
В голову приходило только одно: у преступника кто-то погиб на мосту. Причем не прыгнул в воду или был сбит машиной, а дело наверняка было в конструкции самого моста. Возможно, он рухнул.
Следователь не мог припомнить случаев обрушения в Санкт-Петербурге, но катастрофа могла случиться в любой точке земного шара. Самсонов подумал, что мосты падают не так уж часто и не составит труда составить список подобных происшествий за последние десятилетия — с учетом того, что погибнуть могли родители преступника, когда он был еще маленьким.