Нежилец
Шрифт:
— Береги себя.
— Спасибо, ты золото! Ну все, пока.
— Счастливо.
Самсонов отключился.
— Хорошо, когда тебя понимают, да? — подмигнул Дремин.
— Не знаю, — отозвался следователь, убирая мобильник.
— Как это? Я же слышал, как Карина тебя «отпустила».
— Ну, да. Отпустила. Только ты голоса ее не слышал.
— Да?
Самсонов кивнул.
— Блин! — понимающе вздохнул Дремин. — Сочувствую. Ничего, когда мы нашего парня поймаем, будешь ходить героем.
— Это последнее, о чем я думаю.
— Понимаю.
Самсонов махнул рукой:
— Да все нормально. Просто сейчас такой период.
— Ну-ну! — скептически усмехнулся Дремин. — Покой нам только снится.
Самсонов сидел у себя в кабинете и пил маленькими глотками обжигающий кофе.
Он закончил проверять семьи погибших во время обрушения мостов и не нашел ничего подозрительного. Выбрал пять человек, которых следовало опросить, так сказать, для очистки совести. Поручил это Рогожину.
Теперь перед ним лежали жетон с чашей и приглашение Чижиковой. На экране компьютера было открыто несколько статей: про Святой Грааль (чашу, из которой Христос пил на Тайной вечере, а затем в нее была собрана Его кровь); про чашу и змею — эмблему, которую часто можно увидеть на аптеках; про символику Апокалипсиса. На взгляд Самсонова, больше всего подходила именно последняя. Его заинтересовала одна цитата: «И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Оставалось выяснить, какое все это имеет отношение к мертвой стриптизерше.
Самсонов перевел взгляд на Дремина, закемарившего в кресле. Из-за тонких черных усиков следак был похож на уставшего испанского шулера — после бурной ночи, проведенной за зеленым столом.
— Эй! — позвал Самсонов.
— А?! — встрепенулся Дремин, принимая энергичную позу и часто моргая. — Что такое?
— Что ты думаешь о Чижиковой?
— В смысле?
— Кто дал ей вот это? — Самсонов постучал указательным пальцем по лежащему приглашению.
Дремин крякнул и потянулся за сигаретой.
— Есть у меня одна версия, — проговорил он.
— Выкладывай.
— Помнишь, хореограф в клубе сказал, что Анабэль любила игры в стиле садо-мазо? Я думаю, как раз по этой части она и специализировалась. Понимаешь?
— Считаешь, ее пригласили на… особую вечеринку?
— Угу. А что? Выглядит правдоподобно, по-моему.
Дремин повертел сигарету в пальцах, но закуривать, к облегчению Самсонова, не стал.
— В принципе, да. — Самсонов не мог не признать, что в словах следака есть рациональное зерно. — Вполне возможно.
— Так что, раз уж ты туда собираешься вместо нее, — на лице Дремина появилась глумливая ухмылка, — придется подготовиться.
— Пошел ты!
Следак нервно расхохотался:
— Ну
— Понимаю. Уж поверь, куда лучше, чем ты.
— Ну и? Не пойдешь?
— Пойду. Только не в качестве девочки по вызову, а как клиент.
— Да? — скептически приподнял брови Дремин. — А ты уверен, что вот эти причиндалы тебе помогут выдать себя за гостя? Может, такие жетончики только проституткам выдают.
— Вряд ли.
— А ну как спалишься?
— Ты же обещал меня подстраховать, так?
— Ага! — с готовностью кивнул следак. — Так-то так, но если тебя пырнут ножом, как только ты продемонстрируешь свой жетон, то я ничем тебе помочь…
— Не пырнут, — перебил Дремина Самсонов. — Сначала в любом случае постараются выяснить, где я это взял и зачем приперся.
— Очень мило! — скривился следак. — У меня прямо от сердца отлегло! Значит, всего лишь пытки? Ну, тогда я за тебя спокоен.
Самсонов досадливо поморщился.
— Слушай, успокойся, ладно? Если это просто садо-мазо-вечеринка, никто не станет меня прессовать. В таких развлечениях нет ничего противозаконного. Кроме проституток, конечно, но это не стоит того, чтобы кого-то мочить.
— Это ты так считаешь.
— Любой нормальный человек это понимает.
— Нормальный — может быть. Но мы говорим о людях, которым нравится хлестать друг друга по задницам!
— Слушай, давай прекратим этот спор, ладно? Ты и сам отлично понимаешь, что, если люди собрались поразвлечься, это еще не значит, что они кровожадные каннибалы-параноики.
Дремин поднял руки, как будто сдаваясь:
— Дело твое! Но я тебя предупредил. Когда тебя запакуют в черный латекс и заставят лизать сапоги, будет поздно.
— Надеюсь, ты появишься именно в этот момент.
Дремин усмехнулся:
— Ага! С кляпом в одной руке и наручниками в другой!
— Тебя примут как родного! — буркнул Самсонов.
— Этого-то я и боюсь. — Дремин наконец закурил. — Думаю, ты прав. Действительно, похоже на бдсм-вечеринку.
— На жетоне написано «Тайна», да еще чаша нарисована, а я нашел в Интернете цитату из Апокалипсиса, где говорится, что это символ блуда и всяких мерзостей, — сказал Самсонов.
— Я ж тебе говорил! — удовлетворенно кивнул Дремин. — Вот и сходится.
Самсонов вздохнул:
— И чего все так прутся от Апокалипсиса? Куда ни плюнь, обязательно наткнешься на какой-нибудь символ из него!
Дремин развел руками:
— А чему ты удивляешься, Валер? Текст раскрученный, так что каждому хочется что-нибудь из него для себя стащить.
— Ну да. Наверное.
— Точно тебе говорю. Вот и наши садисты-мазохисты примазались.
— Знаешь, меня не покидает ощущение, что это все не то, — неожиданно для самого себя признался Самсонов. — Время идет, а мы топчемся на месте!