Нежилец
Шрифт:
Ближе к вечеру Козерог, возбужденный предстоящим жертвоприношением, отправился в Кунсткамеру, чтобы в очередной раз полюбоваться на алтарь восемнадцатого века. Он хотел бы иметь дома нечто подобное, но приходилось довольствоваться новоделами. Что ж, ничего не попишешь. Главное, что Кали можно служить при помощи современной утвари не хуже.
Особенно хороши промышленные утилизаторы, которые Козерог использовал для главных жертвоприношений. Громоздкие стальные алтари, превращающие человеческое тело в ошметки плоти и осколки костей, буквально завораживали его. Козерог, не отрываясь, наблюдал за тем, как девушка постепенно исчезает в кубе смерти: сначала ступни, потом голени и колени, затем бедра и таз. После этого жертва теряла сознание либо умирала, но Козерог продолжал смотреть на ее лицо до самого последнего момента — когда она исчезала, полностью поглощенная утилизатором.
Изо всех отверстий чудовищного алтаря лилась кровь и собиралась в небольшие емкости, из которых Козерог позже сливал ее в бутыль. Кровь также летела вверх — вместе с ошметками мяса и костей, накрывая утилизатор красной пеленой дождя. Зрелище было поистине завораживающим. Козерог вдыхал запах смерти, и он не вызывал у него отвращения. Ничто в этом мире не пахло хуже, чем воды той реки, где он умер и родился вновь — для служения Кали.
Последняя жертва закричала, разорвав склеенные губы, но ее вопль потонул в грохоте стальных жвал утилизатора — так же, как хруст костей и чавканье кровавой каши, в которую превратились мышцы и органы.
Иногда части тела вылетали наружу и шлепались с чавкающим звуком на пол. Если они были достаточно велики, Козерог подходил, подбирал их и бросал обратно.
Например, во время последнего жертвоприношения коленная чашечка с ошметками мяса и сухожилий упала рядом с ним. Стриптизерша еще была жива, хотя находилась на грани потери сознания. Из-за того, что утилизатор работал быстро, девушки не умирали от шока и потери крови сразу и могли некоторое время наблюдать за тем, как их тела превращаются в фарш и разлетаются по сторонам.
Козерог подобрал кость и медленно приблизился к железному кубу. Стриптизерша остановила на нем затуманенный взгляд расширенных от ужаса и боли глаз. Ее лицо было бледным, покрытым красными брызгами. Из разорванных губ по подбородку струилась кровь. Козерог поднял коленную чашечку повыше, чтобы девушка могла ее видеть, и картинным движением забросил обратно в утилизатор. Кость ударилась о живот девушки и через секунду исчезла в кубе.
Когда стальные жвала принялись за лобок, жертва раскрыла рот в беззвучном вопле, глаза у нее закатились, и голова безвольно упала на грудь. Козерог завороженно наблюдал за тем, как из тела вытягиваются и трепещут, натягиваясь, кишки, как фонтаном взрывается печень, как из лопнувшего мочевого пузыря выплескивается желтая жидкость, как позвоночник разлетается на белые осколки.
Треск ребер был слышен даже сквозь гул утилизатора. Ломаясь, они пропарывали кожу и вылезали наружу, растягивая плоть. Груди превратились в бесформенные лохмотья, покрытые кривыми ухмылками сочащихся кровью ран.
Когда в утилизаторе начала исчезать голова, Козерог закрыл глаза от восторга. Его грудь вздымалась, руки слегка дрожали. Звук лопнувшего черепа заставил Козерога взглянуть на последний этап жертвоприношения.
Сначала вылезли глаза, выдавленные из глазниц. Они упали в утилизатор и тут же превратились в ничто. Затем верхняя часть головы начала сминаться, деформироваться, и через миг сквозь трещину в черепе выплеснулся красно-серой жижей мозг.
Козерог вспоминал это, поднимаясь по лестнице Кунсткамеры. Он снова чувствовал, как летящие во все стороны капли крови и частицы костей прилипают к лицу, как все тело вибрирует в унисон с мотором утилизатора, как ноздри и легкие заполняются острым запахом крови, испражнений и сырого мяса.
Пребывая во власти этих сладостных ощущений, Козерог направился в зал Индии и обошел его, разглядывая другие экспонаты. Они тоже занимали его, особенно фигура танцующей на трупе Кали. Его завораживали мечи в ее руках и на полу. Ему пригодился бы один из них.
Там его и засек полицейский. Скорее всего, ему указала на Козерога смотрительница зала. В любом случае полицейский вышел вслед за ним. Он не торопился, он хотел посмотреть, куда Козерог направится. Возможно, он рассчитывал, что тот приведет его прямо к похищенной девушке.
Козерог вышел из музея и остановился на углу возле следующего здания. Он стоял и ждал, когда полицейский не выдержит и подойдет. Так и случилось. И тогда Козерог порезал его ножом для ковролина. Он купил его в строительном магазине и отпилил половину ручки, чтобы было удобнее носить в кармане. Изогнутый полумесяцем нож походил на крошечный меч, которым отрубали в Индии головы жертвам, приносимым Кали. Козерог просто не мог пройти мимо него.
Он распорол полицейскому живот — прочувствовав, как лезвие, преодолев ткань одежды, входит в плоть. Козерог схватил свою жертву за грудки и притянул к себе, чтобы она не могла отшатнуться. Полицейский судорожно вцепился в него, приоткрыв рот от боли и неожиданности, но крик так и замер у него в горле.
Почувствовав, что нож вошел до конца и разрезал мышцы, Козерог немного повернул его, раскрывая рану, а затем надавил изо всех сил, протаскивая лезвие в сторону, вспарывая живот полицейского справа налево. Тот захрипел, и его лицо исказилось от ужаса. Он бледнел буквально на глазах.
Зная, что теперь жертва никуда не денется, Козерог слегка отстранился, чтобы не испачкать свою одежду в крови, которая уже пропитала футболку полицейского и теперь лилась по джинсам. Темное блестящее пятно расползалось с огромной скоростью — словно паразит из космического ужастика, стремящийся захватить человеческое тело.
Козерог почувствовал, что полицейский падает. Изо рта у него наконец вырвался пронзительный крик, заставивший прохожих и туристов обернуться и застыть в изумлении и страхе. Это не имело значения. Козерог знал, что на улице никто не станет останавливать человека с ножом, только что совершившего убийство. Поэтому он развернул кривое лезвие и сделал еще один надрез — на этот раз вертикальный. Он вел нож вверх, пока тот не уперся в ребра. Плоть расходилась с мерзким хлюпаньем, края раны демонстрировали контраст между белизной кожи и красными внутренностями, тошнотворный запах крови щекотал ноздри.
Пальцы у полицейского разжались, и он мешком повалился на асфальт. Из разреза, распространяя тошнотворный запах, показались сизо-серые склизкие кишки.
Козерог постоял секунд десять, наблюдая, как в жуткой улыбке расходятся края раны, похожей на кривую пасть беззубого демона, как из нее толчками выливается алая, терпко пахнущая жидкость. Потом Козерог ушел. Как он и думал, никто не попытался его задержать.
Когда он торопливо шагал по дворам и переулкам Васильевского острова, ему было весело. Козерог испытывал такую легкость, будто парил над землей. В ноздрях ощущался запах крови, пыли и невской воды, тронутой гниением. Это напоминало Калькутту с ее узкими, темными улочками, похожими на лабиринт.