Нежилец
Шрифт:
Евгений опрокинулся назад, грохнувшись спиной на ковер. Шприц вылетел у него из руки и запутался в ворсе. Он перевернулся, шаря пальцами по полу, но Самсонов схватил бутылку шампанского и, обогнув стол, с размаху опустил ее на затылок Евгения.
Раздался влажный хруст. Сквозь волосы выступила кровь и тут же полилась на светло-коричневый ворс и белоснежную рубашку.
Самсонов нагнулся, протягивая руку к запястью Евгения. Он хотел проверить пульс, но передумал: какая разница? Он все равно не может позвать на помощь. Полицейский выпрямился в нерешительности. Оставить мужика здесь? А если помрет? Он с сомнением поглядел на растекавшуюся по спине поверженного противника кровь.
Затем подхватил белое полотенце и обтер горлышко бутылки, чтобы не оставить отпечатков. Постарался вспомнить, не прикасался ли еще к чему-нибудь. Но вроде не успел. На всякий случай Самсонов протер полированный столик и торопливо вышел из кабинета. Сердце стучало так, словно в него вкололи дозу адреналина.
Мимо торопливо проскользнули три парня и одна девушка. Все — в коже и латексе, металлические заклепки и шипы сверкнули в красном свете коридора алыми лучами.
Самсонов остановился. Он все же не мог заставить себя уйти, не убедившись хотя бы, что Евгений жив. Чертыхнувшись, он вернулся в кабинет и, присев рядом с Евгением, приложил два пальца к запястью. Ему понадобилось секунд двадцать, чтобы нащупать слабый пульс.
Самсонов поднялся и снова вышел в коридор. Если Евгений действительно важная персона, у него должны быть охранники, и они скоро его найдут. А может, и нет, если тот приказал им не мешать ему обрабатывать нового знакомого — то есть Самсонова. Эта мысль забила тревогу в мозгу следователя: мужик может запросто помереть, если останется вообще без медицинской помощи. Что ж, можно сообщить о нем кому-нибудь из персонала и затеряться в толпе. А еще лучше — уйти с вечеринки. Но сначала — семнадцатая комната.
Самсонов двинулся в глубь коридора, глядя на таблички с цифрами. Перед той, на которой стояло «семнадцать», он на несколько мгновений остановился, собираясь с духом. Там, за дверью, ждут женщину, Анабэль, практикующую садо-мазо. А вовсе не его. Конечно, всегда можно сказать, что ошибся, и все же… мандраж присутствовал.
Самсонов взялся за ручку, нажал и вошел.
В кабинете было пусто. Посередине стоял стол, на нем — ваза с фруктами. Рядом — прозрачный графин с какой-то жидкостью. На стенах висели три репродукции картин, полные похоти и буйства цвета. На одной из них мужчина в маске связывал стоящую на коленях женщину. Именно под этой картиной на диване лежал листок бумаги.
Самсонов поднял бумажку и развернул. Из нее высыпался какой-то темный порошок. Полицейский взял щепотку и поднес к носу. Пахло очень приятно. Почему-то Самсонов сразу подумал, что это имбирь. Он на всякий случай положил немного порошка в карман, а затем принялся за листок.
Текст был напечатан на лазерном принтере: обычный шрифт, никаких выкрутасов. Следователь быстро прочитал краткое послание:
Я был уверен, что кто-нибудь из вас придет сюда сегодня. Надеюсь, это именно вы, старший лейтенант. У нас с вами долгая история и старые счеты. Уверен, вам не терпится их свести. Что ж, возможно, у вас и появится такой шанс. Не теряйте надежду.
Думаю, вы рассчитывали встретить в этой комнате того, кто выведет вас на мой след. Жаль вас разочаровывать, вас тут ждет только это послание. Можете не искать отпечатки, я был очень осторожен. Бумага тоже самая обычная, я купил ее со скидкой в гипермаркете. А может, и нет — кто знает?
Могу сказать только одно — надеюсь, вас это успокоит. Это именно я заплатил человеку, который пригласил Анабэль сюда. Разумеется, она не должна была попасть в номер, где вы сейчас находитесь. Это ловушка для следователя. Мне нравится знать, что вы дышите мне в затылок. Меня это возбуждает так же, как и вас. Искать того, кто передал приглашение, бесполезно. Его выпотрошенное тело уже покоится на дне Невы, так что он вам ничего не расскажет. Я умею заметать следы, как вы, наверное, успели заметить.
Уверен, вы отыскали фирму, которая делала ламинирование рисунка Кали. Как вам кажется, он лучше того, который я подарил вашей сестре? Как ее звали? Марина? Красивое имя. Надеюсь, тот рисунок, который достанется Веронике Башметовой, будет не хуже предыдущих. Хочу пожелать вам удачи, поскольку она вам понадобится, ведь меня оберегает от вас сама Кали, а вас от меня — только ваш пистолет. Нужно ли объяснять, на чьей стороне преимущество?
Козерог.
Самсонов аккуратно сложил листок и положил его в карман. Козерог. Так он себя называет. Но полицейскому нужно отыскать конкретного человека с конкретным лицом.
Самсонов развернулся и вышел из кабинета. Метрах в двадцати справа мелькнули черные футболки секьюрити. Они уже искали его — значит, Евгения обнаружили. Что-то быстро. Не иначе автор записки был поблизости, следил за полицейским и настучал на него охране. Самсонов ощутил приток крови к лицу, всплеск адреналина при мысли, что преступник где-то рядом. Возможно, именно его взгляд он чувствовал в темноте?
Следователь сделал пару шагов влево и осторожно заглянул в соседний кабинет. Там занимались сексом две женщины и мужчина. Полицейский двинулся дальше и за следующей занавеской обнаружил парочку садо-мазохистов. Мужчина был связан, а партнерша стегала его плеткой. Оба были так увлечены, что не заметили, как Самсонов протянул руку и взял с кушетки черную кожаную маску.
Натянув ее, он скинул рубашку, повязал ее вокруг бедер и двинулся сквозь толпу, дергаясь как можно энергичнее. Двое секьюрити прошли мимо, даже не взглянув в его сторону. Самсонов понял, что замаскировался именно так, как надо.
Однако когда он дошел до выхода, то увидел Шарлотту в компании трех амбалов. И снова ощутил чей-то взгляд. Повернув голову, полицейский заметил мелькнувшее среди танцующих лицо Пьера — хореографа из «Садов фараона». Тот извивался перед каким-то полуголым парнем, покрытым цветной татуировкой. Временами они прижимались друг к другу, их потные лица блестели в лучах прожекторов. Неужели хореограф из стрип-клуба и есть Козерог?
По спине пробежал холодок: успеет ли Самсонов заметить присутствие рядом убийцы или он поймет, что проиграл, только когда нож вскроет его так же, как Горелова, и он, опустив глаза, увидит собственные разматывающиеся кишки, разбросанные по танцполу?