Нежилец

Глебов Виктор

— Он мотает по черному ходу!

Быстро оклемался, подивился Самсонов. Обычно сотрясение мозжечка вырубает человека хотя бы на пару минут. Но главное: он был на пути к свободе!

Полицейский двигался в темноте, поэтому бежал, растопырив руки и ведя ладонями по стенам. Иногда они натыкались на уступы и холодные влажные трубы. Наконец Самсонов уперся в дверь. Ему показалось, что он пробежал метров пятьдесят, если не меньше. Сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди.

Самсонов толкнул дверь, но она, естественно,

оказалась закрыта. Полицейский наклонился к тому месту, где должен находиться замок, пошарил руками и с облегчением понял, что вместо него есть только массивный засов — должно быть, на случай, если придется быстро сматываться. Самсонов отодвинул его и вышел на улицу.

Он оказался в каком-то дворе. Свет давал только одинокий фонарь, слегка раскачивающийся на проводе метрах в пяти над головой. Справа возвышалось здание со слепыми окнами, слева — кирпичные строения промышленного типа. По их стенам вились массивные трубы, обернутые теплоизоляцией.

Самсонов побежал вперед, надеясь, что попадет куда-нибудь, откуда можно будет выбраться из двора. Через минуту он заметил впереди стальную сетку, за которой виднелась улица. Полицейский рванул туда.

Добравшись до ограды, он понял, куда попал: это была Авиационная улица — на пересечении ее с улицей Ленсовета его ждал Дремин.

Самсонов подпрыгнул и ухватился за верхний край сетки. Она завибрировала и прогнулась под его весом. Все-таки восемьдесят килограммов, мелькнуло в голове у старшего лейтенанта. Проволока врезалась в ладони, но он постарался не обращать внимания на то, что металл сдирает кожу, и подтянулся, перебирая ногами по ячейкам. Они были слишком мелкими, и ботинки просто скользили, но инерция помогла полицейскому затащить себя на ходуном ходящую под ним ограду. Он перекинул правую ногу и перевалился на другую сторону.

Самсонов неудачно приземлился на бордюр, нога подвернулась и резко согнулась в колене. Под весом корпуса полицейский сложился и ударился лицом о собственное колено. Нос и верхняя губа мгновенно онемели, а затем загудели от боли. Выругавшись, следователь поднялся и помчался по направлению к улице Ленсовета. Он чувствовал, как по подбородку струится кровь. Вытерев ее тыльной стороной ладони, Самсонов на ходу выдернул из кармана носовой платок, ускорился и через полминуты выскочил на перекресток.

«Фольксваген» стоял на прежнем месте, белея в темноте. Самсонов перебежал дорогу, распахнул дверь автомобиля и буквально рухнул на кресло рядом с Дреминым. Тот зажег свет и обежал следователя взглядом. Его взгляд задержался на окровавленном платке и застыл на лице Самсонова.

— Что с тобой?! Хотя и так все ясно! — Дремин выхватил из кармана мобильник, словно оружие.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Самсонов, покосившись на следака.

— Звоню Тарасову, что же еще?! Пусть поднимает группу…

— Не надо! — Следователь выхватил телефон у Дремина из рук. — Люди там просто развлекаются, для спецназа

работы нет.

— А это? — Дремин возмущенно ткнул пальцем в лицо коллеги. — Просто спустить на тормозах?!

— Да! Поехали! — Самсонов скомкал платок и сунул его в карман: кровотечение прекратилось, а платок явно действовал на Дремина как красная тряпка на быка.

Следак медлил.

— Уверен? — В его голосе слышалось сомнение.

— Черт, да сваливаем уже! — не выдержал Самсонов.

— Понял, не дурак! Так бы сразу и сказал! — Дремин мигом втопил педаль газа, и «Фольксваген» дернулся вперед. — Что случилось-то? Расскажешь?

— Позже!

Самсонов сунул руку в карман, чтобы вытащить платок: кровь опять пошла, — но пальцы схватили какой-то бумажный прямоугольник. Следователь с удивлением вытащил белую салфетку. Он расправил ее на колене и застыл.

На мятой бумаге были написанные от руки строки:

Старший лейтенант, нам есть о чем поговорить. Вернее, мне есть что рассказать вам. Приходите сегодня в четыре утра один в сквер на Малой Рогатке, там есть скамейки. Не опаздывайте.

Выведенные черным маркером печатные буквы были кривыми, разного размера — писавший явно торопился, возможно, у него не было под рукой твердой поверхности, и он разложил салфетку прямо на колене. Самсонов понял, что Козерог написал послание прямо на вечеринке в подвале дворца и подложил ему, воспользовавшись толкучкой на танцполе. Вероятно, он был одним из тех, кто недвусмысленно прижимался к полицейскому и на кого тот старался не обращать внимания. Лучше бы смотрел в оба!

При мысли о том, что убийца был так близко, по спине пробежали мурашки.

— Что там? — спросил Дремин, покосившись.

— Я думаю, послание от того, кого мы ищем.

Следак резко свернул на обочину и притормозил:

— Дай взглянуть!

— Только руками не трогай! — предупредил Самсонов. Он вытащил наконец платок и приложил его к лицу.

— Откуда это? Из клуба? — поинтересовался Дремин, прочитав записку.

— Да. Я сегодня получил целых два послания. — С этими словами следователь продемонстрировал напарнику еще один листок.

— Так он ждал тебя там?

— Похоже на то.

— А почему тогда не приготовился заранее?

— В смысле?

— Почему не отпечатал записку на принтере, как первое письмо? Ведь он явно старается, чтобы мы не получили образец его почерка.

— Хм. — Самсонов задумался, и тут вспомнил лицо Пьера. Возможно, записку на салфетке ему подсунул хореограф, а вовсе не убийца? Если, конечно, это не один и тот же человек.

— Слушай, думаю, есть только один способ выяснить, что происходит, — сказал он.

— Догадываюсь какой! — буркнул Дремин, заводя мотор и выруливая обратно на дорогу. — Едем на встречу? Сейчас половина третьего.