Нежилец
Шрифт:
— А сам Горелов не пришел в себя?
— Шутишь? В реанимации, без сознания. И проваляется там еще долго!
— Ч-черт! — Самсонов ударил кулаком по столу. В основании ладони заныло, боль начала быстро растекаться по кисти. — Пришли мне список и личные дела всех, кого вы показывали смотрительнице.
— Хорошо, сейчас кину тебе на почту.
— Давай.
Самсонов зашел на свой почтовый ящик и приготовился ждать. Возможно, они что-то не заметили, допустили промашку. Иначе просто быть не могло!
Впрочем, вдруг дело лишь в
Самсонов закрыл лицо ладонями, потер его, постарался отогнать воспоминания о Марине. Нельзя позволить прошлому завладеть им: сейчас требуются чистое сознание и сосредоточенность. Ради Ники он не имеет права думать о том, что было когда-то, даже если эта рана болит до сих пор.
Когда Самсонов взглянул на монитор, то увидел, что на ящик пришло новое письмо — Коровин прислал личные дела.
В течение двух часов следователь просматривал информацию о людях, так или иначе участвовавших в сооружении мостов, которые стали объектами внимания убийцы. И того, который, предположительно, должен был обагриться кровью Вероники. Самсонов был уверен, что преступник имеет отношение к этим постройкам: они ему дороги, раз он хотел, чтобы Кали защитила их, чтобы они простояли как можно дольше.
Самсонов трижды проверил документы, пересланные Коровиным. Комплект был явно неполным. Он набрал номер следака:
— Алло, это я. Да, прочитал. Слушай, здесь не все. Ну очень просто. Где имена архитекторов? Тех, кто проектировал мосты. Забыли?! Это как вообще? Обязательно! Да, и показать фотки смотрительнице, срочно!
Самсонов отключился и откинулся на спинку кресла. Оно слегка скрипнуло, напоминая о том, что полицейский сидел за ним не один год. Следователь смотрел на экран монитора и думал о том, как можно было забыть проверить тех, кто больше всех вкладывал душу в эти мосты?
Затем он встал, надел ветровку и отправился в ближайшее кафе. Хотелось хоть ненадолго отвлечься от работы с документами, от которых глаза уже были в кучку. Самсонов заказал суп харчо и жюльен. Все это он запил крепким кофе, после чего отправился обратно в отделение, где некоторое время просто сидел и ждал, пока поступит новая информация, с которой можно будет работать. Потом позвонил Карине:
— Алло, это я. Как дела?
— Отлично. Я квартиру заперла, так что не волнуйся.
— Я и не волновался.
— Оригинальные у вас соседи, — усмехнулась в трубку Карина.
— Почему?
— Редко когда люди заботятся о том, что делается на лестнице.
— А-а. У нас дворник моет, это не соседи.
— Да я не про это.
— А про что? — Самсонов ничего не понимал.
— Сегодня, когда я вышла из твоей квартиры, на площадке стоял ароматический конус.
— Что это такое?
— Ну, знаешь, продаются такие маленькие пирамидки для окуривания помещений. Вершину нужно поджечь, и пойдет запах.
— Серьезно?
— Ага. Представляешь, кто-то решил ароматизировать лестницу. — Карина рассмеялась. — Наверное, воняло кошками или еще чем-нибудь. Приятный запах, кстати.
— Лучше бы воспользовались освежителем воздуха, — ответил Самсонов.
— Я тоже об этом подумала.
Возникла короткая пауза.
— Как у тебя дела? — поинтересовалась Карина. — Что-нибудь сдвинулось?
— Пока не особенно.
— Жалко дочку вашего начальника.
Самсонов подумал, что, наверное, зря все-таки рассказал Карине про расследование. Впрочем, почему бы и нет? По крайней мере будет знать, чем он занимается.
— Есть хоть какой-нибудь шанс? — спросила девушка осторожно.
— Надеюсь, что да.
— То есть все так плохо? — В голосе Карины звучало понимание.
Самсонов вздохнул. Он ценил то, что она всегда умела читать между строк и понимать то, что он не хотел высказывать. Но сейчас ему хотелось бы, чтобы Карина ошибалась.
— Боюсь, что да.
— Мрак!
— И не говори.
— Слушай, надеюсь, ты не считаешь себя виноватым? — осторожно спросила Карина.
Самсонов задумался:
— Не знаю. Может, так и есть. Все-таки убийца выбрал Нику, потому что она дочка моего начальника.
— Ты тут ни при чем.
Следователь невесело усмехнулся:
— Спасибо. Консультация психолога мне пока не требуется.
— Я и не пыталась…
— Извини, просто еще рано утешать себя. Мы работаем над делом, так что… надежда умирает последней.
— Понимаю. Ладно, не буду отвлекать. Удачи тебе. И вам всем.
— Спасибо.
— Скажи только, мне вашу встречу с папой отменять на сегодня? Я пойму, если…
— Нет, знаешь, думаю, я смогу выкроить часик, — решительно перебил Самсонов. В конце концов, чтобы познакомиться с отцом Карины, нужно не так уж много времени, так что хватит бегать! Мужик он, в конце концов, или где?! — Что, если нам пообедать втроем?
— Было бы отлично.
— Скажем, через час?
— Думаю, папа сможет.
— Тогда договорились.
— Наконец-то! — Карина заметно повеселела. — До скорого.
— Счастливо.
Самсонов отключился и положил телефон на стол. Затем взглянул на часы. Разговор занял меньше пяти минут. Но в нем он впервые высказал вслух то, что, наверное, чувствовал каждый, кто расследовал это дело: у Вероники нет шансов. Спасти ее, несмотря на все усилия, невозможно!
Самсонова захлестнула волна отчаяния: он снова почувствовал себя бессильным! Следователь ненавидел это чувство. Он резко встал и прошелся по кабинету. Затем сел и заставил себя успокоиться: Веронике сейчас нужно, чтобы он был собран, а не метался по комнатам, как загнанный тигр. Самсонов несколько раз глубоко вдохнул и прикинул, что может сделать для девушки прямо сейчас. Но получалось, что ничего. Нужно было ждать, пока его коллеги закончат работать со свидетелями, и надеяться, что кто-нибудь из них опознает убийцу.