Незнакомец
Шрифт:
Бен обвинил меня в разрушении отношений, но я винила во всём то лето, когда впервые начала работать у отца полным днём. Я винила в этом женщин, которые приходили к нам, полностью потрясённые смертью своих партнёров. Женщины, прожившие всю жизнь за спиной мужа, не имели даже понятия, что эта беззаботная жизнь уже закончилась, а началась другая. Этих женщин настолько сражала потеря супруга, что они перестали справляться со своей жизнью и детьми, которые плакали вокруг родителей. В начале наших с Беном отношений я так была занята им, что не думала о конце. Мёртвый был мёртв, после смерти
Я не боялась умереть.
Я боялась жить после смерти.
Дело даже не в том, что свидания помогали мне выносить все трудности моей работы. Я могла встречаться с полицейским, пожарным или учителем. Я могла играть озорную медсестру или секретаршу, или ещё кого-нибудь, мало ли что взбредёт мне в голову. Исключительно мои фантазии и толщина бумажника держали меня в рамках.
***
Я проинструктировала Джека, что он должен встретить меня в отеле, который в течение нескольких месяцев я использовала для своих встреч. Это недавно отреставрированный отель на границе Гаррисберга. В нём приемлемые цены, чистые простыни, и он находился в сорока минутах езды от моего дома. Это гарантировало относительную безопасность, что я случайно не встречусь с кем-нибудь из города. Или тётю, дядю, брата тех, кого я знаю. Или того, с кем училась в старших классах, или того, кто в выходной может нагрянуть в гости. Или того, с чьим братом или сестрой я ходила в школу.
Меня никогда не заботил тот факт, что на моём пути мог возникнуть некто, чьих родных я хоронила, и не потому, что большинство семей, с которыми я работала, жили в ближайших окрестностях или по соседству с моим городком, район которого распространялся не более чем на десять миль. Всё было гораздо проще. Люди, с которыми я встречалась впервые на заупокойной службе, не воспринимали меня. Они видели во мне лишь сотрудницу похоронного бюро, в своём горе они вряд ли вообще что-то воспринимали. Ситуация, в которой они меня встречали, ограничивала мою роль.
За последний год я останавливалась в отеле почти дюжину раз, но служащие на ресепшене меня не узнавали. Этот отель относился к тому типу заведений, где служащим платили, чтобы они не узнавали, если кто-то из постояльцев хотел остаться анонимным.
Я сняла номер и вышла из маленького кабинета с ключом в руке. Несмотря на ремонт, карточка-ключ в этом отеле ещё не применялась. Мне нравилась тяжесть большой чёрной подвески из пластика, на которой выцветшими белыми цифрами выгравирован номер. Мне нравилось, как ключ скользил в замочную скважину и поворачивался. Этого чувства пластиковая карта дать не могла.
Джек, сногсшибательно выглядевший в чёрной куртке из потёртой кожи, вошёл в тот момент, когда я открыла дверь. Внутри комната не представляла собой ничего особенного. Я не могла сказать, бывала ли я когда-нибудь в этой комнате. Всё может быть, после свиданий в этом отеле я обращала внимание на воспоминания.
Джек снял куртку, бросил её на стул и огляделся.
– Выглядит, будто здесь кое-что усовершенствовали.
Я закрыла дверь,
– Ты здесь когда-нибудь был?
– Пару раз. Но уже давно, – он ухмыльнулся.
– Правда? – я подошла к нему, положила руки ему на грудь. – Не говори ничего. Ты привык к благородной обстановке?
Его тихий смех щекотал мою кожу. Он разрешил мне прильнуть к его рубашке. Чтобы смотреть глаза в глаза, ему приходилось немного опускать голову. Ветер растрепал его волосы на затылке, но даже спутанными пряди выглядели мягкими.
– Нет, – а он достаточно умён, чтобы не развивать тему дальше. Этим парень заработал себе дополнительное очко.
Джек положил руки на мои бёдра, и наши тела прижались друг к другу. Я наклонилась вперёд, чтобы понюхать его дыхание, ожидая уловить запах сигарет или выхлопных газов мотоцикла. Но оно пахло воздухом весенней ночи, которая не могла решить, хотела ли она стать тёплой или холодной.
– Привет, – пробормотал он в ожидании, что я подниму на него взгляд.
– Привет, – ответила я.
Джек медленно наклонился, чтобы меня поцеловать, но оставил достаточно времени, чтобы я могла отвернуться, если этого не хочу. Я хотела чувствовать его рот на моей коже, на моих губах. Я любила целоваться. Порой это единственное, чего я хотела. Целоваться. Нежно и медленно, жёстко и быстро. Длинные, щедрые поцелуи или короткое касание губ.
Без слов я разрешила ему целовать меня в губы, что Джек и сделал не мешкая. Его рот накрыл мой. Потом нежным движением он прижал меня к себе. Наши губы распахнулись. Я ощущала вкус мяты во рту. Горячая, влажная плоть его языка коротко и резко скользила по моему языку, но не душила. Джек немного отодвинулся и поинтересовался.
– Тебе нравится?
– Не разговаривай! – приказала я и вновь потянулась к его рту.
На своих губах я чувствовала улыбку Джека.
– Слушаюсь, мадам.
Моя рука скользнула под его застёгнутую рубашку, под мягкий хлопок футболки. Моя ладонь двинулась выше, кончики пальцев провели по его коже. Я гладила его живот над поясом джинсов. Он поддался на мои прикосновения и зашептал мне на ухо.
– Спасибо, что смогла сегодня выбраться.
Я повернула голову так, чтобы он поцеловал меня в затылок.
– Не за что.
– В полночь я должен быть дома.
Я чётко ему изложила, чего хочу. Он же выбрал другой способ и рисовал губами и языком узоры на моей коже. Мне показалось, что прелюдия слишком уж затянулась.
– В полночь? Но... ох.
Так, понятно. Я подавила смех и закусила губу. Когда Джек ответил, в его голосе звучала улыбка.
– Да. Мама с папой сказали, раз меня включили в национальное общество почёта 6, то я могу задержаться. Но только на час.
Я накрыла ладонями его грудь, но уклонилась от поцелуев.
– Правда?
– Да, – Джек кивнул. Его глаза радостно сияли, хотя выражение лица оставалось серьёзным.
Я повернулась к нему спиной. Это было не только частью игры, но и возможностью овладеть собой. Я сама посоветовала Джеку сделать домашнее задание, и он его сделал. Хороший мальчик.