Незримые тени
Шрифт:
Лавка старых вещей
Проворный голубой «форд» остановился на городской площади около девяти часов утра. Женщины приветливо махали Анне, а мужчины приподнимали головные уборы. Анне было и странно, и радостно от этой приветливости. Ей нравилось осознавать, что она не чужая здесь, и в этом не было ни гордыни, ни тщеславия.
Начинался туристический сезон и городок наполнялся приезжими. Океан, мягкий летний климат, буйная зелень лесов, аккуратные домики с красными черепичными крышами в окружении садов и цветников, делали городок невероятно красивым и живописным местом.
Когда-нибудь она тоже покинет Скальную Гряду, чтобы пересечь океан и посетит все прекрасные столицы мира. Ну, а пока, ей нужно успеть забежать в аптеку, чтобы купить лекарства для матери, и, конечно, не обойти вниманием книжный магазин.
Раз за разом она покупала книгу, ехала домой в предвкушении, что сядет у окна или на берегу, вдохнув запах страниц с типографской краской, мысленно отправится в путешествия по городам и странам, узнает о жизни других людей, переживет с ними их приключения. И вот, раз за разом, она привозила новую книгу домой и…ставила ее на полку, обещая начать ее сейчас, ну, или чуть позже.
Книг становилось все больше, а места на полках все меньше. Книжный город рос, у каждой книги было свое место, и каждой из них Анна дала обещание. И оттого она испытывала неловкость, проходя мимо стеллажа.
«Скоро!» – говорила она. «Вот увидите! Совсем скоро вы все побываете в моих руках. Дайте мне немного времени».
Ей нравилось это ощущение, которое испытывает коллекционер, добывающий вещь за вещью, бережно хранящий свои сокровища. Книги молча ждали своего часа. Они знали, что Анна сдержит обещание, ведь всякая книга должна быть открыта и прочитана. Книгам необходимо говорить, необходимо позволять человеческим пальцам касаться их гладких или шершавых страниц, впитывать соль от неизбежно проливающихся над ними слез радости или печали.
Анна все это знала.
Каково это взять перо и вывести первые фразы?
Вот они у тебя в голове, роятся, словно беспокойные пчелы, жалят изнутри, посылают импульсы нервным окончаниям: давай же! Покажи нас этому миру!
И ты уже покорно подчиняешься этому внутреннему зову. Образы рвутся наружу и поверьте, лучше дать им выход. Иначе это чувство сожжет тебя изнутри. Дай им жизнь! Дай им свободу.
Иначе погибнешь сам.
Порой рука Анны так и тянулась к письменным принадлежностям. Что-то огромное зарождалось внутри нее, рвалось наружу. Но она выжидала и говорила себе, как и своим книгам: «подожди, еще не время».
Почему ей хотелось иметь много книг дома? Она не знала точного ответа. Но каждая из них словно была домом с жильцами, чьи истории хотелось узнавать. К кому-то зайдешь в гости раз в полгода или месяц, а кого-то хочется видеть каждый день.
Выбор книг был интуитивен, на глаз. Иногда с первых строк становилось ясно, попадет ли новая книга к ней домой или вернется на свое место в магазине. Но сегодня она обошла все полки и, странное дело, не нашла ничего подходящего. Титаны и божества литературного олимпа безмолвно взирали на нее во всем своем великолепии. Ей вдруг захотелось уйти, не купив книгу. Но с чего бы?
– Что же это? – Анна испытала легкое чувство досады. – Быть такого не может. Нет, надо просмотреть все внимательнее.
Но спустя десять минут она покинула магазин, пребывая в растерянности. Ее не оставляло ощущение некого незавершенного дела, будто она забыла что-то и не может воскресить это в своей памяти. Ей казалось, что необходимо сделать нечто очень важное, чему она пока не могла дать внятного объяснения.
И тут справа ей бросилась в глаза яркая желтая вывеска, отчего она буквально замерла на месте.
Вывеска эта была деревянной с вырезанной на ней надписью «Лавка старых вещей» и еще чуть ниже, более мелким шрифтом – «История живет здесь». Определенно, этой вывески здесь не было на прошлой неделе.
Анна взглянула на часы. У нее еще есть минут пятнадцать.
Внутри лавки царила прохлада, несмотря на то, что солнечный свет лился через полукруглые окна. Полки, витрины и шкафы были заставлены теми вещами, что неизменно вызывают восхищение у любителей загадок и тайн.
Анне стало очень спокойно, будто время замедлило ход. Ее взгляд скользил по зеркалам в старинных рамах, шкатулкам с затейливым орнаментом, картинам давно почивших художников, книгам, с потертыми корешками. Казалось, стоило только хлопнуть в ладоши, как ее окутает пыль с ног до головы. Часть предметов была тщательно вытерта чьей-то заботливой рукой, расставлена и разложена по местам, но многие вещи просто лежали в коробках или даже на полу.
– Пожалуйста…
Чей-то шепот ворвался Анне прямо в уши и она вздрогнула, оглянувшись. Никого рядом не было, хотя она могла поклясться, что невидимка подошел вплотную к ней.
– Ищете что-нибудь особенное? – послышался голос. На этот раз он был настоящим. Из-за шкафа показался пожилой мужчина в полосатом фартуке. Он вопросительно смотрел на девушку сквозь толстые стекла больших очков, которые то и дело сползали ему на нос.
Анна кивнула, собираясь с мыслями.
– Еще не решила, – извиняющимся тоном произнесла она. – Я шла мимо и поняла, что не видела вашей лавки раньше.
Старик поправил очки, затем фартук и развел руками.
– Так и есть! Мы открылись на днях. Мой сын с детства любит всякое старье, можете представить? Вот, уговорил меня. Мы только переехали с Восточного побережья.
– Откуда эти предметы? – поинтересовалась девушка. – Где вы их берете?
– Это все Филипп. Ездит всюду, покупает старые, интересные на его взгляд, вещи, ремонтирует их, если надо. Он у меня с руками, любит мастерить.
– Тут и правда интересно, – заверила его Анна. – Я и сама это все люблю.
– Что ж, пожалуйста, выбирайте. Ассортимент у нас широкий, от вазочек до шкафов. Есть пара приличных картин. Не стесняйтесь.
Вещей было довольно много и чтобы осмотреть все, понадобится не менее часа. Анна торопилась, и все же ее не покидало чувство легкого беспокойства, что привело сюда. Она пошла вдоль полок, вглядываясь в очертания предметов. Мелькали шкафчики, лампы, украшения, подсвечники и статуэтки, довольно милые, но из увиденного ничего не привлекло ее особого внимания. Вот тяжелые серебряные рамки, в которых были чьи-то фотографии, стаканы и бокалы с гравировкой бывших владельцев, бронзовые часы с потемневшим циферблатом и кованые сундуки.