Незримые тени

Дея Нира

Он принял ее в свои объятия, нагую, восторженную, подхватил, покачивая на своих руках. Слабость отступала с каждой накатывающей волной. Вода обволакивала, даря неописуемое блаженство и умиротворение. Океан, могучий, бескрайний, забирал ее усталость легко. Ему это ничего не стоило.

– Благодарю тебя, – шептала Анна. – Ты исцеляешь меня раз за разом. Я вновь такая, как прежде.

Эта мысль делала ее счастливой. Чувство блаженного ликования так и переполняло ее. Анна была частью природы, частью того, что было за гранью открытого для понимания обычного человека. Она не знала, был ли это Бог или дьявол с ней в эти мгновения. Зато

Анна была уверена, что это сроднилось с ней, словно было дано при рождении. И если бы у нее отобрали этот дар, она бы ощутила себя матерью, у которой забрали ребенка.

Выйдя из воды, она еще немного постояла на берегу, глядя перед собой, прислушиваясь к звукам ночи, затем набросила на плечи шерстяной плед и направилась к дому, размышляя.

В тот самый момент, когда она погрузилась в исцеляющие воды океана, ей пришла в голову одна мысль.

«Я должна зайти дальше», – сказала она себе. «Хочу увидеть больше».

Дома она высушила мокрые волосы у открытого огня. Поленья в камине горели ярко, потрескивая, распространяя аромат хвои. Анна приготовила на огне особый травяной отвар. Он должен был помочь ей справиться с видениями, придать сил, чтобы проснувшись, она не чувствовала себя разбитой и запомнила сон до мельчайших подробностей.

Травы для напитка она покупала в местной лавке или собирала сама, аккуратно засушивала и раскладывала в определенном порядке. Теперь они должны были сослужить ей хорошую службу. Отвар получился обжигающим и терпким, но она выпила его залпом, без остатка.

Затем, чувствуя нарастающий внутри огонь, она взяла в руки деревянную лошадку, прижала к груди и легла на приготовленную постель, тихо напевая. Она призывала силы, помогающие ей, направить ее по верному пути, наполнить ее жизненной энергией для свершения задуманного.

«Да будет так».

Первое видение

Близнецы

Тот день выдался таким жарким, что земля покрывалась трещинами, а собаки и лошади ходили с высунутыми языками, изнемогая от чудовищного пекла. К тому же, как назло, ветер совершенно стих, обрекая на мучения тех бедняг, которых раскаленное солнце застало в пути далеко от дома и спасительной тени. Океан стал вязким и теплым, как масло, нагретое на сковороде. Во всяком случае, так утверждали горожане, пытавшиеся спрятаться от жары в этой самой воде. Так что надвигающийся вечер встретили с облегчением, ожидая, что хоть чуточку повеет прохладой. Но уж никто не ожидал, что ночью разразится страшная гроза.

Казалось, гнев Господень обрушился на землю, дабы, наконец, смыть людские грехи, а то и вовсе покончить с родом человеческим.

Иные сетующие грешники, проклинающие свою гордость и алчность, простояли до самого утра на коленях, умоляя всех святых сжалиться над ними и послать возможность искупить свою вину. Приносились обеты отдать последнее имущество бедным, пожертвовать на строительство храма, попросить прощения у обманутых и обиженных, а то и вовсе прилюдно позволить высечь себя на площади, чтобы публично покаяться в свершенных преступлениях.

Вера в кару Божью в виде природных катастроф все еще жила в умах людей, полагающих, что все эти бедствия непременно являются причиной их далекой от святости жизни. То ли наука толком не дошла в этот маленький городишко (а это был 1898 год), то ли сказалось отдаленное местоположение –

городок находился на острове, отрезанного от Материка, куда до ближайшего порта надо было добираться часов пять, не меньше.

Так или иначе, несмотря на темную ночь и пронизывающий ледяной ветер, что внезапно сменил адское пекло, хлещущий дождь и раскаты грома, под куполом местной церквушки, в звоннице, с неистовством раскачивался и звенел на всю округу медный колокол. Сам звонарь раскачивался в такт колоколу, вкладывая в это действо не только физическую, но и духовную силу, призывая жителей города очнуться ото сна, чтобы приступить к молитве, и обратить свои мольбы прямехонько в уши Пресвятой Девы.

Фигура звонаря, размытая из-за ливня, то возникала, то пропадала по мере того, как свет от вращающейся лампы маяка пронизывал ночной мрак и падал на церковь. Ее шпиль как раз достигал уровня смотровой площадки маяка, где, глядя то на город внизу, то на расстилающийся горизонт, стоял высокий плотный мужчина.

Видимо, на последней проповеди люди не вняли гласу священнослужителя и мало пожертвовали на нужды прихода. Вот теперь и пришла расплата. Подобные мысли роились в голове у Петера – смотрителя маяка, нервно кусавшего губы, пока его пальцы пробегали по длинным нитям четок, все еще издававших слабый запах дерева, из которого были сделаны бусины.

Ночка выдалась промозглой, не чета дню, а черный океан обрушивал яростные волны на скалистое побережье. Смотритель поежился. Не позавидуешь кораблям, попавшим в подобный шторм. Уцелеть в такой передряге было почти невозможно. Утром точно не досчитаются лодок и баркасов. В последний раз, когда шторм был тише, и то пришлось чинить мостики на пристани, а тут малой кровью не обойдется. Мужчина провел дрожащими пальцами по густым черным с проседью усам, прислушиваясь к еле слышному здесь колокольному звону, доносящемуся сквозь завывание ветра и грохот стекающей воды по желобам. Он мог спуститься вниз, раз уж маяк исправно работал, но предпочитал находиться здесь, чтобы не слышать истошных женских криков, которые он не мог выносить.

Его жена не могла разродиться уже вторые сутки, несмотря на усилия врачей и повивальных бабок. Петер решил, что в столь тяжкий час не помешает любая помощь, поэтому послал сперва за местным доктором с помощником, а после и за повитухой. Светило медицинской науки со снисхождением, а то и вовсе с презрением отнесся к знахарке, лечившей заболевания не с помощью доказанных методов, а верований в духов, силу трав и деревьев. Впрочем, если вначале тот и другая слабо переругивались, стараясь продемонстрировать свое мастерство, то сейчас, когда роженица в полубреду принялась умолять, чтобы ей дали умереть, испуганно сгрудились около ее кровати, с растерянностью глядя друг на друга. Все их знания казались бесполезными, в чем, впрочем, они не торопились признаваться.

По странному стечению обстоятельств, ни врач, ни знахарка не обладали, как оказалось, в полной мере необходимыми знаниями, чтобы значительно облегчить муки несчастной. Единственное, в чем они сошлись, наконец, было понимание непреодолимого обстоятельства, зовущееся роком или судьбой.

Человек – существо слабое. Ему ли выступать против воли Божьей? Списать свою некомпетентность на Всевышнего показалось им обоим весьма убедительным. Поэтому, смиренно сложив руки на груди, потупив глаза, они так и заявили смотрителю маяка, призывая его покориться судьбе.