Незваные гости
Шрифт:
– Спасибо, там слишком много народа…
– Это верно. Пройдемся?
– Дождь идет.
– Это тоже верно. Вы замечательно танцуете. Вы полька?
– Не знаю. Мои родители – поляки.
Оркестр разразился еще одним «би-бопом», и партнерша Сержа исчезла, все с той же приятельницей, среди общего неистовства.
– Смотреть страшно, – сказал Серж Иву, который вдруг появился около него, – хуже чем в Сен-Жермен-де-Пре, пол под ними, чего доброго, провалится. Посмотри, ты только посмотри на нее!
Высокая пышная девушка танцевала с каким-то парнем. Здоровенная девица с плотным мускулистым телом, высокой грудью и крепкими ногами, похожими на балясины. Парень отталкивал ее, потом притягивал к себе, она летала, как болид. Она была в экстазе, себя не помнила от счастья. Серж смотрел, как она вертится волчком, смотрел на ее ноги балясинами, крутой зад…
– Этот «би-боп», – сказал Серж, осторожно отступая, – пробуждает в них «национальное чувство» – ни дать ни взять краковяк.
– Поехали? Я нашел Фанни и договорился с ней.
– Лично я не тороплюсь.
– Хорошо. Я пойду в бистро напротив с товарищем, который заведует «Залом».
Серж терпеливо дождался конца танца и снова разыскал свою партнершу.
– Оркестр очень хорош, – сказал он, обнимая ее, чтобы станцевать еще один «слоу».
– Это все – шахтеры. Любители… подрабатывают.
– Да? А как они научились?
– У нас здесь есть учителя. Один пенсионер… Он играет на гитаре, на флейте и на рояле. Способный человек, легко схватывает… Есть еще один учитель, который специально сюда приехал, – аккордеонист…
Серж смотрел на гладкий матовый лоб девушки, на тонко очерченные брови, прямой нос и намечающиеся морщинки в уголках рта. Все было так чисто, так четко. Кожа на губах тонкая-тонкая, губы нежные, неулыбающиеся. Несколько суховата, строга.
– Вы работаете? – спросил он.
– Да, на текстильной фабрике.
– Тяжело?
– Я привыкла. Но далеко, тратишь много времени.
– А как вы туда добираетесь?
– На автобусе. Фабрика присылает за нами автобус. Нас здесь много.
Серж прижал ее к себе. По-видимому, девушке это не было неприятно.
– Вы живете с родителями?
– Да.
– А что они говорят, когда вы поздно возвращаетесь?
– Ничего.
– Я вас провожу?
На этот раз она не сказала: «дождь идет». Она пошла за своим пальто и платком. Дождя на улице не было, они быстро пересекли освещенное пространство. Влажная ночь протягивала к ним руки, предлагала им свой покров. Серж шел туда, куда его вели… Они ушли во тьму, в молчание шахтерского квартала, и опять казалось, что они из города попали в деревню. По-прежнему наверху, как будто в горах, сияли огни. Девушка остановилась;
– Я живу здесь.
– Это… ничего?
– Так даже лучше.
Они прислонились к стене.
Серж вернулся в «Зал», когда танцы подходили к концу. Осталось всего несколько пар, усталых, томных. Ив одиноко сидел среди пустых стульев. Костюм у него измялся, очки запотели, он казался еще более сутулым, чем обычно.
– Я слишком устал, чтобы вести машину ночью, – сказал он, – попытаемся достать комнаты в гостинице, уже поздно идти к товарищам, все спят.
Они ехали обратно «в город», Ив сгорбился над рулем, Серж спал. Последние поезда уже давно прошли, привокзальная гостиница была заперта, и нигде не было света. Наконец какой-то старик, в брюках поверх пижамы, открыл им дверь. Он взял с доски два ключа, сказал: «Устраивайтесь…» – зажег свет и исчез. Серж и Ив поднялись по деревянной лестнице, до того натертой, что на ней легко было расшибиться. В маленьких комнатах с подозрительными стенами и бархатными покрывалами на постелях стоял неприятный запах затхлости… «До завтра…» Ив зевал во весь рот.
Серж спал крепко, проснулся веселый и ударил кулаком в стену; Ив появился почти тотчас же.
– Я не спал, – сказал он. – Айда! Поехали!
– Что тебе мешало? Клопы?
– Здесь вполне чисто. – Ив возмутился, как если бы он сам содержал эту гостиницу. – Трещины в стенах – это военные раны.
Серж бросил недоверчивый взгляд на розовые стены в больших и маленьких пятнах и трещинах…
– Хорошо, поехали. Не сердись, дружище, ты встал с левой ноги Как мы поступим? Сразу поедем?
– Если твои многочисленные обязанности тебе позволяют…
– Ладно! Я бы хотел повидать двух-трех товарищей по поводу хора, я все-таки думаю, что весь вопрос в том, чтобы собрать их…
– Сегодня понедельник, все на работе.
– Не беспокойся…
Они договорились о встрече.
Серж пришел точно в назначенный час, но недовольный Ив уже ждал его около машины. «Садись, – сказал он, – и не рассказывай мне басен. У меня в Париже дела». Серж сел, и Ив с места пустил машину полным ходом. «Погода хорошая, – заметил Серж, – тебе было полезно подышать воздухом… Дело идет на лад, я выпил дюжину чашек кофе, и дело пошло…» Но Ив не удостоил его ответом.
Некоторое время они ехали молча. При выезде из города – где новые здания строились рядом с незасыпан-ными воронками от снарядов – снова появились терриконы и хороводом закружились по сторонам дороги.
– Мне нравятся эти мрачные места… – сказал Серж. – Хочется написать через все небо огненными буквами: «Опасно для жизни!» – и все-таки мне здесь нравится…
Ив молчал. Теперь они ехали свекольными полями, изредка показывались фермы…
– Сегодня утром я побывал в шахтерском поселке, что напротив «Зала», тебе приходилось там бывать? – заговорил Серж. – Возле каждого дома во дворе стоит отдельно кухонька; чтобы в нее попасть, надо перейти двор. Так вот, в этом поселке все польские семьи сидят на кухне, а в дом, где у них хорошие комнаты, ходят только спать. Несмотря на то, что им приходится перебегать через двор, мокнуть под дождем, все равно им нравится сидеть на кухне… Чисто в этих крошечных кухоньках необыкновенно и так тесно, что все буквально сидят друг на друге – мать стряпает, дети готовят уроки, отец читает газету! Говорят, что, если им построить помещение еще теснее, они бы перешли туда, как в нору – чем глубже, тем лучше. Странно, а? Эта потребность сбиться в кучу, спрятаться от внешнего мира…
Ив перестал дуться и мягко сказал:
– Семья заменяет им, бедным, родину… В семье они у себя, защищены от внешнего мира, от людей, которые на них непохожи. Хочешь проедем через крепость?
По-видимому, чтобы найти дорогу к сердцу Ива, достаточно было заговорить с ним о польских шахтерах.
Крепость… Ее-то и не надо было показывать Сержу. Ведь за Аррасской крепостью немцы расстреливали участников Сопротивления.
Ив остановил машину на плохой проселочной дороге при выезде из города. Высокие стены старинной, мрачной крепости наклонно нависали над дорогой. У входа стоял солдат – часовой. Надо было обогнуть крепость по проселку. Ив знал дорогу или по крайней мере думал, что знает… Он не бывал здесь один, а всегда с толпой народа, с какой-нибудь процессией, чтобы отдать долг убитым, возложить венки, цветы, и поэтому он никогда не обращал внимания на то, как неприглядны подъезды к стене расстрелянных. Дощатые лачуги с толевыми крышами, огороды, похожие в это время года на свалки, пустыри, обнесенные ржавой колючей проволокой. И нигде никого. Надо было сделать порядочный крюк, и Серж не переставал спрашивать себя, проходили ли по этой дороге «они», те, кого вели на расстрел… Их, наверно, брали из тюрьмы в Аррасе и привозили сюда на грузовиках. Или, может быть, их проводили через крепость? Вдруг потеплело, Сержу было душно в канадке. Он представил себе, что он один из «тех», и всем сердцем прощался с окружающим миром, внезапно приобретшим такую огромную значимость, такую безжалостную осязаемость. Уцепиться бы за эту живую землю!… Через мгновение его не станет, а все это – дорога, рваная колючая проволока и поблекшая трава – останется… Ив, шедший впереди, свернул налево.