Незваный гость
Шрифт:
Внезапно ее голос сделался тверже.
— Дорогая фотомодель Кали Хьюджес осталась в прошлом. Сейчас перед вами не та Кали Хьюджес. А в будущем я надеюсь стать совсем другой. На самом деле меня и зовут иначе. Когда я родилась, без малого тридцать четыре года назад, мне дали имя Каллион Сью Хоуард. — Она с горечью усмехнулась. — Я была подделкой, Тревис, послушной куклой в руках моего рекламного агента, и меня устраивало это. Тогда я думала, что нашла себя. Но настало время, и я не смогла жить в оболочке Кали Хьюджес. После долгих поисков с трудом освободилась от навязанного мне имиджа и лишь теперь приближаюсь к своей истинной сути. Я поняла, какая я и что мне нужно. Чувство собственного достоинства для меня основа основ, и я не намерена им поступаться.
Кали подняла на него глаза, и у нее перехватило дух от улыбки Тревиса. Как странно, что от чуть заметного движения лицевых мускулов у нее ослабели ноги. Он обнял ее и прижал к своей груди.
— Кали, я никогда не видел в тебе только модель для обложки журнала. И не считал тебя украшением званых приемов, — спокойно пояснил он, коснувшись губами мягкого облака ее волос. — Я смотрел на тебя сквозь глянец страниц, и ты мне нравилась. А когда встретился с тобой в тот вечер, меня сразу к тебе потянуло.
Ее ошеломило это признание. Значит, желание вспыхнуло в нем еще в ту пору.
— Но ведь я была замужем. И у меня был ребенок.
— Впервые в жизни для меня не имело значения, что женщина замужем, а у меня есть свои правила, поверь мне. До нашего знакомства я избегал замужних дам. — Он улыбнулся. — Но ты, Кали Хьюджес, была совсем другой.
— Я не знала, — смущенно пролепетала она.
Тревис немного помрачнел.
— А тебе и не надо было знать, — пробормотал он и неожиданно отвернулся. Ну вот, я изложил тебе свою подноготную. Можешь смеяться сколько хочешь, можешь возмущаться и утверждать, что с таким типом, как я, тебе делать нечего. Я и правда не ангел. В прошлом у меня есть кое-что темное, и я предпочел бы об этом забыть. За моими дружками охотилась полиция, и досье на них подлиннее твоих прекрасных волос. И с чего я решил просить тебя позировать? Ведь ясно, что со мной лучше не связываться.
Кали поразила его внезапная откровенность. Он всегда казался таким уверенным в себе и целеустремленным. Неужели ему свойственны душевные сомнения? Да, похоже, что он проявил минутную слабость и теперь жалеет о сказанном.
— Тревис, — ласково проговорила Кали и дотронулась до его руки, — вы правы. Я прятала голову в песок. Я до сих пор не знаю, хочу ли я позировать для вашей книги, но постараюсь чем-нибудь помочь вам в работе над ней.
— Ты и поможешь мне тем, что будешь позировать, — возразил он.
Кали покачала головой.
— Моя боль никуда не исчезла. Скажу честно, я предпочитаю оставаться в тени.
— То есть сидеть здесь, в глуши, — уточнил Тревис.
— Пока у меня не восстановятся силы и не появится уверенность в себе, я не вернусь в Лос-Анджелес. — Кали говорила так тихо, что он с трудом разбирал ее слова, но улавливал в них страдание и горечь. В глубине души он считал, что Кали освободится от призраков прошлого, лишь приехав в город и вернувшись к работе. Ему была ненавистна одна мысль о том, что она до конца своих дней просидит в этой заброшенной хижине. Нет, ей нужно жить полной жизнью и общаться с людьми.
— Тебе не удастся надолго замести следы, — предупредил он, решив, что его доводы сейчас могут подействовать.
Кали пожала плечами.
— Может быть, да, а может быть, и нет. — Она подошла к одному из жеребцов и взяла скребницу. — Но меня это сейчас не волнует.
Тревис двинулся вслед за ней и вырвал у нее скребницу. Он схватил Кали за руку и повел домой.
— Идем, я проголодался, убежден, что и ты тоже. Ты же ничего не ела за завтраком.
Кали вынуждена была признаться, что не прочь перекусить, и подала сандвичи с ростбифом и суп из моллюсков. Она не удержалась от смеха, когда Тревис сказал:
— На закуску годится.
За обедом атмосфера несколько разрядилась, особенно по сравнению с ленчем под открытым небом. Они выпили пива и принялись наперебой вспоминать разные забавные истории и нелепицы.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился Тревис, когда она рассмешила его до слез.
— Я брала книги у Дж. С., — призналась она. — Конечно, он не догадался, что мне известно, где он их прячет. — Кали беззаботно улыбнулась.
От выпитого пива у них улучшилось настроение. Как будто после объяснения на конюшне рухнула еще одна преграда. Они долго и заливисто хохотали. Наконец Кали подняла руки вверх, показав, что сдается.
— Хватит, — сказала она, давясь от смеха, и вытерла слезы, а потом прижала руку к сердцу. Кали поглядела на часы и с изумлением обнаружила, что они засиделись до трех утра. Она не помнила, когда время пролетало для нее так быстро. Да, без Тревиса все было бы иначе. В сущности, она обязана этими безмятежными часами только ему.
— Я не знала, что уже так поздно. — Кали встала.
Тревис тоже поднялся и запер дверь черного хода, пока Кали проверяла парадную.
— Когда я была маленькой, здесь не запирали двери. Ну, если только отец не хотел пускать шерифа, — с грустью сказала она. — Но сейчас кругом полно молодых ребят, которым нечего делать. Они слоняются по окрестностям и творят всякие гадости. От них приходится запираться.
— А ты-то думала, что тут ничего не изменилось, — заметил Тревис.
— Да, в общем, перемен маловато. Здесь можно доверять людям. — Она улыбнулась и двинулась к себе в спальню.
Тревис схватил ее за руку и повернул к себе. Он приподнял ее голову за подбородок.
— Вы можете доверять и мне, Каллион Сью Хоуард, — произнес он охрипшим от страсти голосом. Нет, его чувства были куда сложнее и глубже. Он наклонился и легонько дотронулся до ее губ. Тревис, не отрываясь, смотрел на нее, потом отпустил ее подбородок.
И отступил на шаг. — Приятных сновидений, Кали. Утром увидимся.
Сказав это, он направился к себе в мансарду. Кали замерла на месте и провела пальцами по губам. На мгновение ей показалось, что он последует за ней в спальню и уговорит ее лечь с ним в постель. Но она ошиблась, Тревису больше не нужно было проявлять инициативу. Если женщина захочет его, то отдастся ему без колебаний. Кали легко могла стать одной из таких женщин, но память о пережитых страданиях преграждала ей путь в настоящее. Она знала, что должна окончательно освободиться от груза прошлого и лишь тогда прийти к нему.