Нф-100: Великое переселение

Романов Дмитрий Андреевич

Лира укуталась в ткани с головой, понимая, что начинает бесконтрольно подаваться эмоциям, начинает ненавидеть этого молчащего безжалостного воина, всё стадо, шествующее на убой по мановению жрецов, этих вонючих яков, везущих её, клетку, даже еду, к которой она так и не притронулась.

Где же изумрудная Ма-Гро? Лира начала призывать её, зажмурив глаза, пытаясь проявить её образ в сознании. Она всё звала и звала, и с каждым позывом изумрудное свечение всё ярче выступало из тьмы смежённых век. Караван вновь тронулся, вновь загудели тысячи подошв, заклацали цепочки, и скрип канатов вторил утробному животному фырчанью. И Лира погрузилась в дрёму. Это было единственным местом, куда могла явиться на встречу с ней изумрудная дева Ма-Гро.

– Тебе очень тяжело, Лира, - голос её прошёл зелёными пульсациями, - я знаю.

– Как ты могла это допустить? Ведь ты же знала... Знала, на что посылаешь меня, - сквозь слёзы говорила Лира.

– Слишком сильной властью ты наделяешь меня, Лира. Но твоя власть над своей судьбой сильнее на бесконечность. Только мы так мало знаем о нашей власти сами, что не пользуемся ей. У тебя не было другого пути, кроме этого. Рано или поздно, течение вынесло бы тебя к императору, и он забрал бы тебя с собой. Но и тут ты владыка судьбы. Ты ищешь своих. Так ведь ты и направляешься к ним. Императорское войско направляется в Ваджар, в окрестности священной долины. Там скрестятся все пути, и власть над судьбой будет принадлежать исключительно вам.

– Мы пешки, - после очередного провала в молчание, ответила Лира, - в этой игре. Наш корабль сбили с курса, направив на Траму. Кто?

– Высшие иерархии, - ответила Ма-Гро.

– Я только и слышу о них, - кинула Лира, - вот потому и кажется, что они нами пользуются для целей, одним им известных.

– Что поделать? На вас лежит великая миссия -- продолжение жизни.

– Вот как, - в голосе Лиры звучала досада, - я бы предпочла продолжить жизнь иначе. Никогда бы не подумала, что буду это говорить так...

– Как?
– спокойно спросила Ма-Гро.

– Как мать. Никакая не Анма, великая праматерь... Что за бред! Родить ребёнка, вырастить его, даровать вселенную вселенной. Что ещё? Неужели тебе этого не понять?

– Лира-Лира, - с добродушной усмешкой ответил голос, - твои слова -- нектар. Ты прекрасна, и я не удивляюсь, почему выбор высших иерархий пал на тебя.

Лира хотела вновь обрушиться с обвинительной тирадой, но почувствовала, как летит куда-то вниз, как ёкнуло сердце от этого полёта. И проснулась. Уже стемнело, движение прекратилось, и дверь в клетку оказалась открытой. Войско остановилось посреди каньона на берегу быстрой реки. Под маскировочными тентами горели костры.

Заметив, что она проснулась, к клетке подошёл всё тот же воин в богатом кафтане и на этот раз сам заговорил с ней.

– Госпожа может выйти совершить прогулку, если пожелает, - с поклоном сказал он.

Лира смерила его сердитым и заспанным взглядом и ничего не ответила. Рядом стоял поднос с ужином, и она вдруг почувствовала, насколько была голодна. Она ела быстро, жадно, одновременно удовлетворяясь и удивляясь этому животному, разбуженному внутри. И блюда были, как нарочно, именно те, что надо. Острые хрустящие овощи в остром же соусе, длинный жёлтый злак, напоминавший рис, но сладкий и душистый. Лёгкое вино слегка вязало язык, и от того хотелось пить его больше, запивая предыдущий глоток новым. Она сама не заметила, насколько быстро расправилась с ужином. Но теперь почувствовала прилив сил. И вспомнились слова воина о возможности пройтись, размять ноги. Совершить, в конце концов, омовение в реке.

Она ступила на кремневую почву босой ногой, ощутив холод подлунного камня. Крупные мохнатые животные, на чьих спинах громоздился воз с её клеткой, всхрапывали, выпуская облака пара. Пар подымался вверх и растворялся в пелене тумана, укрывшей пойму реки, распластавшейся подобно лебединым крыльям, посеребряным яркими горными звёздами.

Впереди и чуть ниже по откосу белела клокочущая река. Звуки возни отходящего ко сну лагеря поглощались непрерывным шипением буйных вод. Лира дошла до берега, то и дело оглядываясь. Она прыгнула на плоский камень, чернеющий посреди кипящего молока, и опустила ладонь в поток. Руку тут же отбросило мощнейшим током вод. И Лире сделалось грустно. Где-то она вынашивала план побега: броситься в реку, переплыть на другой берег и скрыться. Теперь же стало абсолютно ясно -- столь чудовищное течение просто сметёт её и разобьёт о скалы. Таким образом, с одной стороны она была ограничена рекой, с другой -- часовыми лагеря. Оставалась свободной лишь маленькая площадка берега. По ней она и прогуляла до самого рассвета, умываясь в реке, чувствуя, как стягивает кожу щёк и лба глина, красящая воду в бирюзовый цвет.

И весь следующий день Солнце раскаляло облака пыли. И если бы металлический шатёр-клетку Лиры не укрывала льняная ткань, девушка изжарилась бы внутри. Она много пила, но жажда не отступала. Её укачивало и тошнило, судорога сводила живот, и холодный пот покрыл ладони и лоб. Лира теперь опасалась заболеть, подхватить какую-нибудь местную лихорадку.

На пути войска пролегала широкая и мелкая река -- разлив той горной, у берегов которой они останавливались вчера. В целях экономии времени решено было реку форсировать. И вот Лира стояла в своей клетке, уперевшись затылком в потолок, придерживая одной рукой массивную серебряную курильню. А вода доходила ей до колен. Плотные богатые подушки и пледы промокли насквозь, и остаток дня под палящим Солнцем ей было не так жарко среди этой влаги. Но к вечеру её одолели мелкие насекомые, которых эта влага манила. А ночью было мокро и холодно.

И хотя она и не понимала половины того, о чём говорили воины у своих бивуачных костров, но и нескольких знакомых слов хватило, что бы уловить суть. Завтра небольшой дружины императора и собранной по окрестным землям рати предстояло войти в Ваджар и там соединиться с основной императорской армией. И Лира вспомнила, что она слышала и от Ру-Гльяла и от изумруднокожей Ма-Гро о предстоящей встрече с экипажем "Феба". И только эта надежда вела душу Лиры сквозь холодную и тёмную ночь в преддверии мрачной неизвестности. Она сидела, свернувшись калачиком у решётки, и меньше всего теперь напоминала "Великую Мать"... так ли встречают божественных посланников благородные короли?

Глава XVII

Именно такой её и увидел Димитри из обсерватории "Магеллана". Сперва он обрадовался -- она была жива, и теперь он знал это наверняка. Но что было вокруг, где всё это происходило? На карте, с которой он уже успел немного разобраться, её местоположение означалось не так далеко от местоположения пещеры с "Магелланом", как и самой долины Пуч. Однако вид решёток, отблеск костров, шевеление ночного моря солдатских тел -- через всё это прошёл и он сам не так давно. Резонно он вывел, что это была вторая часть армии. Церез говорил, что армия близ долины Пуч ждала своего императора. Вот и он, уже совсем близко. И завтра... Да, завтра утром предстояло действовать. Димитри ещё не совсем понимал как, и чего ожидать. Но вряд ли чего-то хорошего, судя по положению Лиры -- кролика в клетке, вокруг которой то змеи, то тигры.

Изображение транслировалось в его обсерватор с помощью микроскопической камеры. А та была вмонтирована в андроидную мушку. Она затесалась в число насекомых, облепивших клетку Лиры, влекомых влагой и теплом человеческого тела. Следующей целью его было разыскать своих коллег, оставшихся в деревне Танзи. Он ввёл их данные, и мозг корабля быстро вычислил информацию. На экранах обсерватора показались тёмные фигуры людей, сидящих вокруг чего-то светящегося и массивного, очевидно -- кристалла. Сложно было понять, откуда брала изображение эта камера. Один из людей -- Димитри показалось, что это был доктор Мазерс - оживлённо двигал руками, что-то рассказывая. Звука не было, но по взлётам рук, по широким жестам и неуёмной энергии, было видно, что доктор открыл нечто важное. Остальные внимательно слушали, замерев. Лиц было не разобрать -- камера брала изображение через мутную поволоку то ли пара, то ли пуха. Один раз Димитри показалось, что сидящий спиной к объективу Тибр обернулся и на его лице была лучезарнейшая улыбка. Тибр кивал и что-то отвечал, шевеля губами.