Нф-100: Великое переселение
Шрифт:
Димитри наблюдал за ними долго. Вся ночь была впереди, и он установил непрерывную трансляцию на два дисплея. Одна -- из клетки Лиры, в которой ничего не происходило, так как обитательница её спала, а вторая велась из подземелья внутреннего Ваджара, где верховенствовал в буйной речи доктор Мазерс. Прошёл час, другой, а доктор всё что-то чертил в воздухе, на песке, уходил и возвращался с подносами и какой-то посудой, напоминавшей чайный сервиз великанов.
Параллельно с тем астрогатор изучал устройство корабля. В его распоряжении были схемы отсеков, базы данных, статистика, в которой за последние пару миллионов лет были одни лишь профилактические сводки. Но зато имелось прекрасное описание бортовых передвижных модулей. Частично техника эта использовалась для дисперсионного зондирования. На ней развозилась по Траме на самой заре её заселения, жизнь. Огромные, похожие на панцирных жуков махины предназначались для перевоза крупных биомасс, тонн планктона, водорослей, так
Дальше были технические модули самые маленькие, так называемые, флипперы. На них развозили представителей человеческой расы. Димитри влез в эти базы. Но они оказались зашифрованы, заблокированы ключами, с природой функциональности которых астрогатор знаком не был. Вот тут-то бы и пригодился Тибр... а то вон как он улыбался, сидя уже вполоборота к объективу нанокамеры. В базах указывались и расы, переселённые на Траму, и те критерии, по которым отбирали "генофонд". Но ничего этого Димитри не мог прочитать, всё скрывали шифры. Пару раз возникали в их строчках знаки, виденные им во сне и на соляных колоннах в подземельях Ваджара. Постоянно давались ссылки на незнакомые Димитри древние тексты, написанные во времена, которые теперь носили имя "эпохи Рождения". Он читал отрывки из некой "Книги Мёртвых", и что-то важное сообщалось в её строках, но как далеки были образы, как истёрлись их смыслы. Но истёрлись не до конца, и вряд ли когда-либо что-то их вытравит оттуда. Он читал, хмурясь и по несколько раз пробегая глазами по тем же строкам: "О умерший, сын благородной семьи! На девятый день божество, пьющее кровь, из семейства Ваджра, благословенный Ваджра-Херука, возникнет из восточной стороны твоего мозга и явится тебе. У него тёмно-синее тело, три головы, шесть рук, четыре ноги, правое лицо белое, левое - красное, среднее - синее. В первой из трёх его правых рук он держит алмазную дубинку ваджру, в средней - череп, а в третьей - топор. В первой руке слева держит серебряный колокольчик, в средней - чашу-череп, в третьей - лемех. Его супруга Ваджра-Кродхишвари обнимает его правой рукой за шею, а левой протягивает ему череп, полный крови.
Не бойся его, не поддавайся страху и смятению. Узнай, что это проявление твоего собственного состояния сознания, накопленного опыта, твоего хранителя. Не бойся его, но отнесись к нему с доверием и почтением. Ведь в действительности это блаженный Победитель Алмазный Ум с супругой. Узнать их - значит освободиться". И ещё, и ещё...
И вдруг внимание Димитри переметнулось на новый предмет. То была красная точка на карте -- координата его коллег, что-то обсуждавших у кристалла. Он запросил сведения об их местонахождении, и обнаружил, что и они были где-то неподалёку. Но как это могло случиться? Либо он сделал крюк, и зашёл в долину Пуч длинной дорогой, а сама она всё это время была под носом -- пройти по одному мосту и - на месте. Или же его коллеги двигались следом. Но Лингу-лам на карте был гораздо дальше и долины Пуч, где высвечивался зелёным значок "Магеллана", и местонахождения доктора и остальных. Значит второе -- они совершали переход. И Димитри, как одержимый, ждал утра, которое всё должно было расставить по местам. И, коротая время, а так же чтобы не сойти с ума от этой одержимости, он въедался в карты и статистику. К слову, ни на запрос "Церез", ни на "Бронислав" поисковая система не среагировала...
И всё же природа человека брала своё. Веки его тяжелели, взгляд замедлялся, проплывая через сонную поволоку, мысль начинала плутать в совершенно отвлечённых сферах. Ему, вдруг, захотелось разузнать по растительный мир Трамы, про птиц. Он услышал щебетание и особенно не задумывался -- было ли то фоном ознакомительной программы, шедшим из динамиков, или шум возник в его голове от перенапряжения. Но вот он впал в дрёму. Сон прерывался вскидыванием головы, и Димитри, сильно щурясь от рези в глазах, всматривался в два дисплея. На них всё было тем же. Сидела неподвижно Лира, тоже сморённая утомительным странствием, заснувшая и лишь иногда вздрагивающая от преследующих
Однако вот он открыл глаза в очередной раз, и с одного экрана резанул свет восходящего из-за пиков не столь высоких восточных гор Солнца, с другого - ярко зажжённого кристалла. Там происходило движение, все куда-то торопились, а Лира сдёрнула покрывало с одного бока клетки, и камера-мушка транслировала качку моря голов и штандартов шествующей дальше армии.
И именно в тот момент армия, ведомая Ру-Гьял на встречу с войсками Ваджара, преодолевала последний перевал. Вдали император уже видел отроги трёх знакомых вершин, меж которыми располагалась долина Красного Тумана. Шагать стало легче, и не столько из-за утренней свежести, сколько от осознания приближения к заветной цели. У воинов начали чесаться кулаки. Они стали словоохотливей, шутили и перекрикивались в строю. Едущие верхом командующие в расшитых птицами и лозами кафтанах не препятствовали этой шуточной перебранке, но, напротив, подзадоривали своих бойцов и друг друга.
Жителям окрестных мест приходилось участвовать в боях гораздо чаще, чем Ваджару. Окружённая цепью гор великая империя давно уже прочно обосновалась на своём месте, и слыла не только источником страшной вооружённой силы, но и важным деловым и торговым союзником для доброй половины народов Трамы. А племена, заселявшие границы её служили своеобразным буфером, в котором и увязали все, кто стремился пограбить на землях самой империи. Ваджар, в свою очередь, щедро платил пограничным племенам за подобную охрану границ вином, шерстью, пушниной и самоцветами. Таким образом происходил симбиоз. Племена не теряли своей независимости и своодно могли кочевать, но и не уходили далеко, не мигрировали на другие земли, прикармливаемые мудрыми политиками Ваджара.
Светило уверенно подымалось, окрашивая фиолетовые небеса дневным ультрамарином. Вместе со светилом поднималась к вершине перевала и армия. Вот уже первые конники взобрались на каменную площадку с возведённым на ней маленьким алтарём горным духам -- знак того, что перевал взят и дальше начинается спуск. Внизу в лёгкой ещё не рассеявшейся утренней дымке лежала долина Красного Тумана. И сквозь багряно-седую пелену блестели в утренних лучах тысячи и тысячи шлемов и лат. Император Ру-Гьял первый вскинул вверх руку с серебряным копьём и, что было мочи, совсем по-молодецки издал приветственный клич. Каждый поднимавшиеся в след за ним и видевший внизу армию Ваджара повторял тот же клич. И радостное громогласное улюлюканье лавиной эхо сходила с гор. За этой лавиной неслась и другая -- стремительной кавалерии и наползающей чуть отстающей пехоты. Спуск был отлогим и довольно лёгким, так что Ру-Гьял быстро преодолел его.
Армия Ваджара, располагавшаяся в долине Красного Тумана, приветствовала своего императора, ведущего солидную подмогу, подобным же образом. В лагере начался хаос. Разлетались с окрестных гор птицы, а звери забивались глубже в норы и расщелины. Гул десятков тысяч глоток, звон оружейных древок о камень, ржание, пение, трубящие рога и горны! Если бы не видавшие виды сотенники и воеводы отдельных полков и дружин, что объезжали своих бойцов, сдерживая их пыл, не обошлось бы без затоптанных жертв.
Со стороны могло бы показаться, что одна армия спускается с горы в маневре атаки на другую. И воины давили, сцеплялись друг с другом, но то была не схватка, а крепкие дружеские объятья. Многие тут знали друг друга по отгремевшим годы назад походам в дальние края, многие служили на одних гарнизонах, были и родственники, и купеческие ватажники с одних обозов. Ру-Гьял тонко чувствовал свой народ и знал, где искать помощи. Воины обеих армий не были незнакомцами друг другу, но приходились товарищами. А треть вновь прибывших, состоявшая из охотников глухих лесных краёв, по началу оставалась в стороне от общего братания, но вскоре дело дошло и до них. И им жали руки, обнимали и приглашали испить из общих кубков.
Пировать, однако, долго не довелось. Ру-Гьял, ознакомившись с диспозицией, встретившись с местным командованием, очень скоро выступил из своего шатра и направил своего скакуна на холм, возносящийся из центра долины. Тут он был в самом центре своей армии, окружённый всеобщим вниманием. Сначала пронёсся над долиной шум единой волной из всех глоток, поднялись кубки, чаши, бурдюки, и все пили за здравие и честь государя. Затем учтиво замолкли, поняв, что Ру-Гьял будет вести речь.
Клетку Лиры принесли на плечах четверо крепких воинов и поставили на импровизированный парапет из жердей и настилов здесь же, у подножия. И она ясно видела императора в слепящих золотом доспехах на гарцующем скакуне. Он кричал, размахивая кривым мечом, и большая часть его слов тонула в воплях всеобщего ликования. Казалось, они уже одержали победу. Что именно он говорил, Лира не могла разобрать. Что-то про время, смену эпох, великий дар свыше и честь империи. Ру-Гьял был прирождённым оратором -- глаза собравшихся воинов горели ярче, чем Солнце. И Лира физически ощущала этот свет.