Нф-100: Великое переселение
Шрифт:
Ру-Гьял хмурился и переводил взгляд с Мак-Мина на бранное поле и обратно на воина. Он тяжело вздохнул, наконец, и досадливо хлопнул рукой в тяжёлой боевой перчатке об эфес своего меча.
– Да будь прокляты их гнилые шкуры. Если б я знал!
– сокрушённо вскрикнул он.
– За тем ты пришёл ко мне, чтобы допрашивать?
– О, нет, император, - Мак-Мин снова поклонился, - я пришёл поведать о виденном мною недавно. Знаешь судьбу некогда славного алмазнокупольного Лингу-лам. Знаешь, государь, что близ него есть большой погост, где хоронят многих и вельмож и простолюдинов. Так вот бывал я там, и бился не на жизнь, а на смерть. И потому вот моя рука в перевязях. Под ними прижжённая серной солью рана. Тому доказательством.
– С кем же ты там бился?
– спросил император.
– С проклятьем. Самым настоящим. Корни Белой Чумы проникли в наши захоронения, и восстали мертвецы. Напитали их белые корни силой, подняли из склепов, как скоморох поднимает за нить куклу и заставляет её выделывать всякие ужимки и пляски. Так плясали и мертвецы, только с оружием в руках. Но я гляжу, ты хмуришь брови. Что ж, скажу ещё вот что: не один я там был, не один принимал бой. Но был со мною некто, кто назвался Димитри. Из тех, кого принесла звезда пророчеств.
Император хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, и он лишь вытянулся, выпучил глаза. А конь под ним заходил.
– Я видел здесь деву-воительницу, что прилетела с ним. Ты принял её в гостьи. Не знаю, какую службу сослужит тебе она. Но знай, о славный на всех Семи Вершинах Ру-Гьял, лучше нам отпустить их, да убраться восвояси...
– Что?
– вскричал император, - Что ты несёшь?
– Только то, что послужит верным советом Ваджару, коему предан я и все мои братья Ко-ра.
– Это ли тот Мак-Мин, о котором я столько слышал? Тот бесстрашный отчаянный воин и мастер боя? Теперь говорящий, что нам следует поджать хвост и удрать...
– О, император, - настойчиво упрашивал его Мак-Мин, подавив свою гордость, - я прошу за всех. Потому что был свидетелем мощи великой. Не так стоит бороться с тьмой. Мы вырежем их армию, но она тут же возродится - уже как толпа яростных и несокрушимых... Мёртвых, которым смерти более не видать.
Император какое-то время молчал, отвернувшись и вглядываясь в восточные отроги, где меж гор тянулась серая сланцевая полоса пересохшего русла. А потом как-то тихо и таинственно проговорил:
– Хотя, знаешь, воин, ты подал мне ещё одну идею. Ведь план у меня уже имеется. Или ты думаешь, что я пускаю всё на самотёк? Нет. Недальновидность - не качество властителей империй.
– О чём говорит пресветлый? Какая же идея?
– Ты поможешь мне, воин Ко-ра. Но пока чуть погоди... Что это там?
– император указал на поле.
Издали казалось, что это распускается веер. Над землёй возносились и опадали тонкие лучи с утолщениями на концах, сотни лучей. А вот пехота, что вела бой на фронтах, видела картину иную. Словно черти на пружинках из потайной коробочки выпрыгивали воины хорон-за. От их спин тянулись белёсые жгуты. Они как бы врастали в воинов, оплетая спины и плечи лапищами корней. Где-то в тылу находился очаг - сердце спрута с сотней тысяч щупалец. Каждое щупальце находило убитого или раненного солдата, вбуравливалось тому в хребет и выбрасывалось вперёд.
Атра приходили в ужас, видя, как выскакивают им навстречу воины без рук или с рассечёнными грудными клетками, из расщелин которых выплывало не бьющееся уже сердце, со вспоротыми животами, пробитыми черепами с торчащими в глазницах и висках стрелами, а то и вообще без голов.
Вот в чём крылась главная хитрость царя Хорон-за, его стратегия и главный козырь. Он использовал этот симбиоз разумной грибницы и человеческих организмов. Грибнице нужны были орудия, через которые она могла бы действовать в мире атра, и этими орудиями оказывались тела убитых в бою воинов. По сути Хорон-за царь и собирался "проиграть" сражение, потерять армию. Но только лишь с той целью, чтобы подарить тела погибших Белой Чуме. Они выступали союзниками - два совершенно разных организма, разных царства одной системы под названием "жизнь". Велика ли была жертва, приносимая царём народа Лу-лу? Кто мог судить о том - кто знал, как складывался их быт на протяжении тысячелетий, какова была этическая модель, системы ценностей, и вообще - что заключалось для них в понятии "судьба"? Маленький мальчик народа хорон-за с детства обитал рядом с ползущим вьющемся щупальцем, играл с ним, будучи младенцем, таскал его, щипал, пробовал укусить и засыпал, накрутив на руку, как и все нормальные здоровые дети поступают с игрушками, сиделками и чем бы то ни было ещё, познавая мир, делясь с ним своим теплом и лаской. А щупальца в свою очередь исследовали его, знали о нём всё с самого рождения, готовили ему инициацию, посвящение в новую жизнь, как посвящают люди мальчишек в мужчины. Теперь же, в момент критический, в разгар битвы, эти щупальца обнаруживали своих "питомцев" убитыми, и занимали хорошо знакомое тело свое волей, своим существом. Личность гриба теперь уже полностью овладевала личностью человеческой... если можно употребить слово "человек" к далёким его эволюционировавшим потомкам.
Но такой воин, пересёкший уже границу смерти, ставший новым, переродившийся в часть единого организма, был в бою страшен. Ловкость и сила возрастали, а вновь полученные ранения не останавливали его. Разве что механика тела могла повредиться: если атра перерезал сухожилие или отсекал кисть, хорон-за не мог физически поднять меч. Но разве это было выходом? В глазах атра это были уже демоны. Солдат, пусть даже самый смелый, бывалый и нюхнувший стальной запашок кровавой резни, умел биться и принимал бой с таким же солдатом. Но вот перед ним взвешивался в воздухе на тугом жгуте, еле касаясь ногами земли, живой мертвец. И в глазах того мертвеца не было ничего знакомого, не было искры жизни. Тогда что-то внутри било тревогу - как же сражаться с тем, у кого нельзя отнять жизнь, потому что нечего отнимать? Где смысл? Да и вообще - что происходит? Уж не наступает ли день битвы богов? Ведь человек в той битве - вошь. И ничего не подрывало воинский дух больше, чем это.
Многие атра начали отступать, некоторые без раздумий бросали оружие и бежали. Ужас искажал их лица, выбеливал смуглую обветренную кожу. Ру-Гьял наблюдал со своего холма, как рвалась линия фронта, как рассыпались строи на флангах. Он видел, как воины бегут, как их настигают в длинных летящих прыжках хорон-за и повергают ниц... А в тела их вползают нити и вот уже на стороне хорон-за сражаются бывшие его солдаты. Белой Чуме было не так важно, какое тело приспособить себе под инструмент.
Конница атра оставалась в тылу. Команды наступать не было. Воеводы таращили глаза, ничего не понимая: почему из стана императора нет никаких сигналов? Кавалерия бездействовала. Бездействовали и лучники, но от них теперь пользы было мало - стрелы не брали нежить. Войско в тылу роптало.
– Чего же ты ждёшь?
– не выдержал Мак-Мин.
– Пусть бегут, пусть отступают, как могут. Сейчас это не имеет значения. Хорон-за показал мне свой козырь. Что ж, достойно. Приятно сражаться со столь мудрым стратегом. Сначала это удушающее облако смрада. Теперь вот это... нашествие мертвецов. Выражаю своё восхищение. Но и у нас есть козырь.
Мак-Мин вопросительно поглядел на него, а император, не глядя на воина, улыбнувшись уголками прикрытого седыми усами рта, сказал:
– Дева со звезды. Воительница, как ты назвал её.
– Что?
– Мак-Мин отшатнулся в потрясении.
– Им нужна она. Они уже дважды упустили Анму. И вот теперь она попала к нам. Что ж, нужно быть полным дураком, чтобы недооценивать значимость такого приобретения.
Император вскинул руку вверх, и тут же рядом с ним оказался советник.
– Дрог-линг, спускайся вниз, возьми отряд Бун и паланкин Анмы. Приступайте к маневру.
Советник Дрог-линг поклонился и бегом поспешил вниз с холма. Он направился туда, где в окружении тылового отряда находилась клетка с Лирой. А император обратился к Мак-Мину: