Нф-100: Великое переселение

Романов Дмитрий Андреевич

Лира не верила, что это могло происходить на самом деле. Перед её клеткой уже громоздились переплетённые белые стволы в несколько обхватов. Корень принимал форму слепого змея, однажды уже виденного и даже побеждённого ей. Но на этот раз змей был гораздо больше - с таким не справился бы и отряд воинов, подобных Мак-Мину. Жало его просунулось в клетку через редкую решётку, и девушка жалась к противоположной стене. А пол клетки залил вязкий кисель с перламутровым отблеском.

Флиппер Димитри вновь заработал - на резервной тяге антигравитационной подушки. Он заскользил в воздухе над самой поверхностью галечного русла, устремившись прямиком к змею. Хорон-за бездумно бросались наперерез движению, но их тут же отбрасывало, белые корни струились следом.

Димитри под боевое улюлюканье Мак-Мина резко вытянул штурвал на себя, и флиппер взмыл вверх по змеиному телу. Если бы кто рассказал потом, как это выглядело со стороны - астрогатор бы не поверил...ну а стоило бы кому раньше хотя бы заикнуться, что он сам, как пилот, на это способен - Димитри попросил бы перестать сотрясать такими бесцеремонными сказками воздух. Однако он делал это. Делал и ни капли не задумывался, что делает. Действовал в нём не разум, а тело - на автомате блестяще отточенных рефлексов пилота, и душа - на топливе подсознательной веры в своё всемогущество. Такое раньше называли героизмом. Теперь, во времена Димитри, термин этот можно было встретить разве что в историоскопических архивах.

Тело белого змея служило серпантином, по которому мчался флиппер. Существо попыталось стряхнуть с себя назойливого жука, но система гироскопов сработала ловко. Флиппер завис в воздухе, когда белый хребет прогнулся и пошёл волной, а затем вновь приземлился на его спину, когда змей вытянулся обратно. Флиппер сбавил скорость, однако, перелетел через голову с жалом и зацепил клетку Лиры. Наспех собранные деревянные подмостки содрогнулись, и клетка полетела на землю. Лира ощутила падение, и в глаза бросились приближающиеся камни. Но несколько щупалец, подобно белым пальцам, схватили клетку у самой земли, не дав Лире разбиться. Змей ринулся вниз, флиппер, совершив кувырок в воздухе, направился туда же.

– Открой!
– закричал Мак-Мин, когда они вновь летели над поверхностью.

– Ты с ума сошёл?
– крикнул в ответ Димитри, направляя флиппер в белое тело змея на таран.

– Открой, или я вышибу окно!
– зарычал воин.

Димитри на лету открыл купол, и Мак-Мин выбросился из кабины. Но в следующий же миг, почти опередив летательный аппарат, воин налетел на белые путы, опоясавшие клетку. В его руках засверкал клинок, и на землю посыпались, скручиваясь и извиваясь, пористые обрубки.

Мак-Мин, подобно урагану вился вокруг, и никак было не понять, от чего он отталкивается и на что опирается - уж не на воздух ли? Клетка в несколько секунд была освобождена от хватки щупалец и повалилась на камни. Лира выбила ногой перекошенную дверцу и выбралась наружу. В этот же момент стены ущелья многократным эхом отразили крик. То был крик Мак-Мина, пронзённого жалом змея. Длинное острие, похожее на костяной загнутый дугой рог, выходило из груди воина. Змей поднял его над землёй и принялся трясти. Мак-Мин водил рукой с кинжалом, напрасно пытаясь обрубить жало. Лицо его приняло выражение крайнего изумления, а монголоидные глаза как-то неестественно округлились, выпятились, устремив взгляд вниз, на грудь. Наконец, змей стряхнул его. Он грузно упал спиной на гальку, изогнувшись и хватаясь рукой за воздух. Лира вскрикнула и закрыла лицо ладонью, из глаз её брызнули слёзы. Ноги девушки подкосились, и она осела на землю в волнах своей белой накидки. Мак-Мин захлёбывался красной пеной и что-то хрипел. Наконец, он нашёл силы повернуть голову в её сторону. В его глазах вновь возникла та янтарная искра, и, в последний раз взглянув на неё, он сипло прокричал:

– Воительница! Воительница... за вас!
– и последняя судорога прошлась по телу.

Флиппер Димитри остановился близ поваленной клетки. Он выбрался из кабины, схватил Лиру, сидящую в полуобморочном бреду, и повлёк её к аппарату. Но проворный змей сшиб флиппер ударом массивного хвоста, и тот бесполезной блестяшкой зазвенел о камни. Димитри потянулся к поясу, но излучателя там не было. Они остались один на один с неизбежным концом.

Змей вырастал до самых, казалось,

небес. Он был выше скал каньона, и всё набухал, ширился и рос. Кольца его белёсого тела окружили двух людей стеной. Он отклонился назад, и кинулся с высоты вниз, выставив вёрткое жало.

Змей бросился и мгновением позже начал заваливаться в сторону. Свёрнутое в спиральные кольца тело била конвульсия, оно меняло цвет на серый. Потрясённые Димитри с Лирой жались к земле, и ничего не понимали. По каньону прошёлся вой. Ему вторили тысячи глоток. Резкое шипение, перерастающее в нестерпимый треск, пришло ему на смену. Змей пытался теперь выползти из ущелья, перебросить голову и следом массив тела за скалистые выступы каньона, но содрогался и оползал обратно вниз. Он от чего-то явно бежал. Что-то здесь чинило ему невыносимую боль.

Пользуясь моментом, Димитри взял Лиру на руки и пошёл прочь. Он не знал куда, но просто шёл, не глядя по сторонам и не обращая внимания на метания и треск, только считал шаги, пытаясь увязать темп хода со сбивчивым дыханием. Он шёл, а вокруг кипел хаос, носились закованные в латы уже мёртвые хорон-за, крутясь волчками на бегу, извивались и сцеплялись друг с другом щупальца, текла слизь, пузырился перламутровый кисель. И от вырывающихся паров было не продохнуть.

Так бы Димитри и шёл, уставившись в серую гальку. Но впереди послышались знакомые голоса. Он посмотрел в мутные из-за испарений и белой паутины разрывы меж стены каньона, и там увидел конных воинов. Всего несколько десятков, но именно они и были причиной такого поведения хорон-за. В руках они держали длинные предметы, напоминающие колья, но это были не копья и не дротики. Из концов этих кольев били струи. А к другим концам были подведены шланги. Следом, почти неразличимые в полумгле, шли навьюченные бочками животные. И шланги тянулись от этих бочек к рукам всадников. Они словно бы тушили пожар.

Конечно! Димитри вспомнил, что именно такую систему когда-то в древности использовали люди его родной Земли для тушения пожаров. Где-то, должно быть, находился нагнетающий воздух компрессор, соединённый с бочками, а из них выдавливалась этим нагнетённым внутрь воздухом жидкость... Но что за жидкость... Что за компрессор... Тут, на Траме. Димитри всё вдруг показалось до нельзя абсурдным и смешным. Лёгкие его в одночасье переполнились кислородом, в теле появилась пугающая лёгкость, а по скулам пробежали мурашки. Он шёл всё медленнее, но не чувствовал теперь тяжести Лиры на руках. Он засмеялся сквозь слёзы и... начал терять сознание. Стены скал переворачивались, а небо ушло куда-то вбок. Последним, что он увидел было раскрасневшееся и озарённое широчайшей улыбкой лицо доктора Мазерса над ним.

Глава XX

Он не мог понять, грезит ли, снится ли всё это ему или происходит на самом деле. Он видел лицо Лиры, и та долго неотрывно смотрела ему в глаза. Очевидно, она уже давно находилась рядом, потому что когда он попытался шевельнуться и что-то сказать, она склонилась ещё ниже и кивнула, так, словно долго ждала его пробуждения. И ему было так тепло и хорошо от того, что он может просто видеть её лицо. Не нужно было больше ничего, и он не стал делать попыток встать или оглядеться. Однако вскоре пелена бессознательного вновь скрыла окружающий мир.

В следующий раз Димитри пришёл в себя уже от лёгких прикосновений. Кто-то водил по его щекам и лбу влажной тряпицей, и она казалась ему до невыносимости холодной, точно кусок азотистого льда. Это был уже доктор Мазерс. Сквозь густоту и лёгкий свист в ушах, Димитри услышал его голос:

– А, вы снова с нами, господин Солоф.

Димитри нашёл силы поднять руку и положить её на руку доктора. Он слегка сжал её и улыбнулся. Доктор положил ладонь сверху.

– Да, господин Солоф, да. Всё позади, всё закончилось, - он говорил тихо, и доброта его тона была лучшим целительным средством для Димитри.