Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
— А почему вы переехали сюда? — я спросила это как можно более беззаботно, надеясь, что получу ответ засчёт сложившейся весёлой атмосферы.
Но, видимо, таковой она казалась только для меня.
Брат и сестра Готье переглянулись: Анна глядела больше вопросительно, а Вильгельм словно не хотел её ранить словами. И если скажет что-то лишнее, то возьмёт всю ответственность на свои плечи.
А затем вновь и вновь будет ненавидеть себя за оплошность.
— У наших родителей бизнес, — ложно-будничным тоном проговорил Вильгельм, внимательно следя за светофором,
Так вот почему мы не жили в их доме. Вот почему Анна так тщательно избегала улицы, знакомые с детства. Вот почему мы не ходили по другой части Парижа, по его окраинам. Анна не хотела попасться на глаза врагам. Или просто боялась боли от прошлого?
— А почему именно сюда переехали, в Равенхилл? — я мельком кинула взгляд на притихшую подругу.
Вильгельм вновь надавил на газ, но мне показалось, что он бы с радостью помчался со всей скоростью машины.
Надеюсь, чтобы не разбиться насмерть.
— Это дыра, где тебя никто не будет искать, — предвзято отвечал он. — Да, город вполне развивается, в него стекается куча новых студентов, но все они по возможности тут же уезжают отсюда после окончания института Донована.
— Нам просто быстро предложили здесь дом за небольшую цену, — чуть резко подытожила Анна, убрав мундштук в свою маленькую сумочку.
Ещё один важный вопрос вертелся на языке, но видя, как на это всё негативно реагировала Анна, я решила задать сначала другой:
— А как ты сразу попал на третий курс?
— Во Франции я учился на почти таком же направлении. С лёгкостью сдал экзамены, договорился и так и попал.
— И вы... скучаете по родным краям?
Анна.
Что же ты скрывала? Почему так сейчас взволновалась, не удержала контроль над эмоциями? Какая цепь впивалась тебе в кожу, не давая уйти от оков? Что ты так упорно держала в себе, каждый день всё больше погибая изнутри? Отчего-то я была уверена, что именно сейчас девушка действительно что-то чувствовала — и так много, столь сильно и мучительно. Вильгельм выглядел почти таким же — хмурым, напряжённым, сжавшим руль до белых костяшек.
И почему я любила задавать им провокационные вопросы, зная, что Готье этого не любили?
С другой стороны, обо мне тоже никто не заботился.
Так что пошли все к Аоиню.
— Знаешь... как переводится с французского «tu me manques»? — на вопрос Анны я отрицательно покачала головой. — «Ты отсутствуешь у меня» — вот как это звучит. На нашем языке нет такой фразы «я скучаю по тебе». И я не скучаю по Франции. Она отсутствует у меня. Так, словно это часть меня или даже орган, сердце. А у меня его жестоко выдернули.
Показала эмоции.
Анна наконец-то показала эмоции — глубокие, острые, ржавые от пролитых слёз. Где-то там, внутри неё, чувства вновь мешали, пока она целовала небо. Если они не свяжут верёвкой, то превратиться в птицу — но покуда
Анна была одна, а их — страхов, боли, отчаяния — слишком много. Ей обломали крылья, а земля не приняла нездешнюю тварь. Небо отвернулось, зато темнота всегда была рядом.
Вот только она лишь губила.
— Надеюсь, если мультивселенная всё же существует, то в каком-нибудь из миров мы живём там, где хотим, — вспомнив о неплохих днях в Чэнду, проронила я.
— И счастливо, — с такой болью в голосе сказала Анна, что я пожалела о всех своих плохих мыслях насчёт неё.
Но не успела ничего сказать, как подруга уже вышла из машины. За мыслями и даже галлюцинациями я только сейчас осознала, что мы доехали до института. Со смешанными чувствами я тоже вылезла из автомобиля, уже собираясь догонять Готье, но этого не пришлось делать. Они застыли вместе с остальными студентами, которые столпились вокруг кого-то, валявшегося на снегу прямо перед входом в институт. Где-то вдалеке послышался вой сирен полицейских машин...
Клуб. Алкоголь. Инграм и Арни.
Мантии, тени, коридор. Секта. А там...
И уже тут, снова в центре.
Тело Тинг Моу.
VI: Ни страх, ни хаос
То, что мы называем хаосом — это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями — это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной.Чак Паланик
«Если вселенные могут возникать из черных дыр, то, по мнению некоторых физиков, доминирующими вселенными в Мультивселенной будут вселенные с наибольшим количеством черных дыр. Это означает, что, как и в животном царстве, вселенные, дающие начало наибольшему количеству «детей», в конечном счете становятся доминирующими и распространяют свою генетическую информацию — физические константы природы. Если это верно, то у нашей Вселенной в прошлом могло быть бесчисленное множество предков-вселенных, а сама она является побочным продуктом триллионов лет естественного отбора...»?
Смысл прочитанного неизбежно ускользал. Мысли цеплялись друг за друга, как утопающие, и вместе уходили в пучину водорослей. Сосредоточиться не получалось, как бы ни интересна была глава о Мультивселенной.
Институт не закрыли после нахождения тела Тинг, но занятия отменили на сегодняшний день. Всю парковку перекрыли, и многие студенты не смогли уехать домой, поэтому малыми группками болтались по замку. Мы с Анной и Вильгельмом решили быстро скрыться с места «преступления», чтобы избежать лишних вопросов полиции, хотя я на них уже отвечала, когда все пытались найти Тинг.