Ни живые, ни мёртвые

Рофф Дайана

Но не все полюбили меня.

Шкаф стал моей камерой. Клеткой. Тюрьмой.

Поначалу было больно. Страшно. Одиноко. Но со временем меня так зачастили сюда запирать после очередных драк, что я обустроила здесь себе маленькое книжное гнездо. На дне валялось несколько старых шмоток, потрёпанные мягкие игрушки, какие-то старые тряпки. Но если хорошенько покопаться, то можно было обнаружить среди этой кучи брезентовый мешок: в нём я прятала несколько книг, пару мотков ниток, игольницу и, конечно, фонарь. Идеальный уголок для тишины и спокойной работы или чтения.

История, искусство, романы , мода, география, мифы — столько книг было прочитано в этих четырёх узких стенах. Но больше

всего книг о кройке и шитье. Ещё тогда, три года назад, в мои шесть лет , я полюбила шить: когда никто не смог мне зашить порванное платье , я решила сама это сделать. И с тех пор потихоньку училась мастерству, а воспитательница Лин мне в этом помогала.

А не так давно Алестер начал учить меня английскому языку — и словно весь мир открылся передой мной.

Такой большой, красивый, яркий... Его так хотелось наконец-то увидеть.

И покорить .

— Опять заперли?

Голос Алестера каждый раз наполнял меня детской радостью. И, конечно, ещё то, что он постоянно открывал дверь в мой шкаф. Мало того, что меня в нём запирали, так и сам шкаф находился в чулане: здесь оставляли без еды на несколько часов детей, которые плохо себя вели. Довольно небольшое, пыльное помещение, а единственный источник света — окно у самого потолка. Ну, и мой фонарь, о котором никто не знал, даже воспитательница Лин.

Только Алестер Эльху.

Пожалуй, ему я доверить могла всё.

— Я не виновата .

— Знаю, — Алестер улыбнулся, как только увидел моё лицо, выглядывающее из глубин шкафа. — Как и всегда, это они начали драку.

— Они меня про... п-п...

— Провоцировали? — подсказал он, ведь мы говорили на английском языке, на котором могли общаться лишь в чулане, где никто нас не слышал.

— Да, — я поджала губы и вышла из своего «убежища».

— Мне приходится плохо себя вести, чтобы тоже попасть сюда, — Алестер говорил без всякой обиды, его слова точно обтекали меня мягкой ватой. — Иначе тебе тут будет грустно одной да, птичка?

— Спасибо тебе за это, — я широко улыбнулась ему , слегка приобнимая, а затем села на одну единственную скамейку.

Алестер застыл передо мной , хотя всегда следом тоже садился рядом со мной .

А потом мы читали и много-много болтали...

— Но знаешь... надо бы становиться более хорошей, понимаешь?

Я подняла на него удивлённый взгляд.

— Хорошей?..

Алестер застыл, словно долго готовился к этому моменту, прокручивал в голове всевозможные варианты , и только сейчас наконец-то смог собраться с силами об этом заговорить. И только от него зависело, доведёт ли дело до конца.

— Представь... — он слегка замялся, прикусив губу, его красивое лицо погрузилось в глубокую задумчивость, — да, тебе будет страшно такое представлять, но всё же... Представь, что меня больше нет в твоей жизни.

Нога перестала болтаться. Пальцы больше не постукивали по старой обложки книги, что лежала рядом со мной. Я замерла, боясь даже вздохнуть . И чувствуя, как внутри отмирали лепестки розы...

— Представь, что ты больше не услышишь мой голос, нелепый китайский и глупые шутки . Не буду улыбаться каждый раз при встрече, ловить твои взгляды или попадать сюда , чтобы тебе не было так плохо. Ты больше не сможешь обнять меня , взять за руку, да и в принципе прикоснуться ко мне. Нас не возьмут в одну семью, мы не сможем быть до конца жизни вместе. Мы больше не погуляем, не пообщаемся, не посмеёмся... м еня больше нет в твоей жизни. И как ... ты себя тогда себя будешь ощущать? Как справишься дальше совсем одна ?

Тишина.

И снаружи, и внутри .

Опустешена словами Алестера, покинута всеми лучами надежды , оставлена жизнью, жестокой судьбой. Я так реально представила всё то, что мне рассказал друг ...

— Мне будет... будет так темно, сыро и... одиноко, — описывала я то состояние, которое посетило меня сейчас. — Так грустно, словно я на самом дне Марианской впадины. И ни единой капельки света...

— Ты должна научиться дарить свет самой себе, — Алестер наконец-то сел рядом со мной и легонько коснулся моих пальцев, полных мозолей и ран.

— Как это?

Наши взгляды встретились — бесконечные края моря и кора старого дуба возле самого берега.

— Чтобы... — Алестер острожно подбирал слова, не переставая меня гладить по ладони, — чтобы ты не тонула на дно, когда меня нет. Чтобы ты держалась так же на свету, как и со мной . Дарила добро себе. И окружающим тоже.