Ничья
Шрифт:
— Приехали поздравить владельца с открытием. — Кивнул в сторону входа в ресторан.
— Кто владелец? — коснувшись холодными пальцами его кисти, с упавшим сердцем спросила я.
— Номинально некий Уваров. — Ответил Мар, кивнув на Тёмино «Леха выбил нам стол, заходим». И первым направился внутрь.
Я не успела ничего спросить, просто не успела сообразить от догадки, застопорившей мыслительную деятельность, когда Тёма, придержав за локоть Мара, твердо глядя ему в глаза, произнес:
— Мар, никаких телодвижений, ясно? Мар, блять, — встряхнул за плечо очень спокойно улыбнувшегося
Мар глядя ему в глаза, борзо ухмыльнулся и Тема дернул его еще раз. Марк сглотнул, кратко глянул на меня напряженно глядящую на него. На мгновение сжал челюсть и кивнул Артему.
— В смысле? — нахмурился Родион, закрывающий машину глядя на них, когда почти все уже вошли в рест. — Он просто смотреть будет?
Артем раздраженно оглянулся на Родиона, рядом с которым остановились Валера и Анвар, и произнес:
— Он не гражданин эрфэ, Родя. Сечешь, каким видом скандала может обернуться?
— Слышь, — Валера неожиданно пугающе улыбнулся и я поняла, что мое мнение, что его внешность обманчива, сделанное тогда, в день рождения Лёхи, может быть было ошибочным, — а ты что-то лишних вопросов не задавал, когда с дурью влетал, а они тебя вытаскивали так, чтобы твой батя не узнал. Сказано тебе: гнида дорогу перешла. Какие еще причины тебе нужны?
— Да я в плане того, что… — с сомнением глядя на него начал Родион и прервался, когда Анвар жестко за плечо прижал его к машине и с некоторым презрением глядя в неимоверно расширенные зрачки, произнес:
— Родь, я десять пятилетних пацанят тренирую чуть ли не каждый день, а ты один умудрился за минуту мне нервы сделать. Ты понимаешь, как ты себя ведешь?
— Анвар, — позвал Мар, внимательно глядя на притихшего Родиона. — Не нужно. Я прошу тебя.
Анвар отпустил Родиона и вместе с ожидающими его поодаль молодцами направился ко входу. А Родион смотрел в глаза Мару, рядом с которым докуривал Тёма, глядящий в тонированную стеклянную стену, на заполненный ресторан, задумчиво сказавший:
— Мар, он ебнутый и на кокосе, от него есть смысл. — Тема, указательным пальцем стряхнул пепел, и перевел взгляд на Мара, вскинувшего бровь, глядя на Родиона и с вежливой улыбкой спросившего:
— Вы самое слабое звено, прощайте?
— Да ладно не газуй, Мар. — Ухмыльнулся тот. — Когда я такие движухи пропускал. К тому же реально за мной должок.
Мар улыбнулся уголком губ и медленно кивнул.
— Сотрудничество продлено, Родя. Пойдемте.
Я, в состоянии бликом к тому, когда внутреннее напряжение от увиденного подкосит самоконтроль, сжала кисть Мара, и он, кивнув Тёме и Родиону, задержался. Стоял и смотрел на вход. Очень спокойный. Чрезвычайно.
— Есть номинальный владелец, — чувствуя, как пересыхает в горле, когда метнула взгляд на Урус, куда Валера отнес биту, прикрыла глаза на секунду, борясь с собой, и спросила, — а реальный кто?
— Маркелов, разумеется. — Как о погоде говорил.
А у меня гром среди ясного неба, мандраж внутри и мысли в припадочный пляс вместе с сердцебиением.
— Мар, — напряженно глядя в спокойный профиль, начала я прохладным голосом, — ты не думаешь, что это глупо? Я встречалась
Но манипуляция мимо, потому что в бархате глаз ярость и посмотрел на меня и улыбнулся:
— Ностальгия накатила в машине, значит? — Я, не заметив как перехватило дыхание и я невольно отступила, слабо кивнула, не узнавая его вообще. А он, с заметным усилием подавив оскал, снова практически выцедил, — когда я тебя целую, ты всегда меня обнимаешь. Подхожу ли со спины, или на коленях ты у меня лежишь, мимоходом ли поцелую, ты всегда меня обнимаешь. Это что же за ностальгия такая, когда человека в себя втискивают, а он застывает и не шевелится? Что было дальше после этой «ностальгии»? М, Сонь? — улыбка вроде, а из-за того что в глазах, как гримасса ощерившегося дикого животного, и просто цепенеешь под этим взглядом. — Что-то, что рушит лживый антураж, что все там взаимно и по доброй воле, верно? — Он смотрел на меня пристально, не моргая, а меня начала бить мелкая дрожь от внутреннего слома где отчаяние и облегчение скрутили внутренности в болезненную спираль, а он улыбнулся, кивая, — верно, блядь.
Прострелом хаос внутри, хлыстом по эмоциональному вихрю и молниеносный поиск вариантов. Сжала кисть, снова прерывая его от движения в сторону входа. Стиснула и, глядя в глаза, жестко произнесла:
— Да, по доброй воле. Ты парней притащил, потому что бабу поцеловали? Блять, Мар, очнись!
— Мы приехали поздравить владельца с открытием. — Раздраженно отнял руку из моих пальцев и, повернувшись, снова было ко входу, бросив через плечо, — можешь подождать в машине.
— Пожалуйста, не надо. — Дрогнувшим голосом искренне попросила я, вновь касаясь локтя, умоляюще глядя в лицо, когда он повернул голову в профиль, — пожалуйста, Мар.
— Я, кажется, говорил однажды как я отношусь к насилию. — Улыбнулся уголком губ и лицо снова непроницаемо. — Оно меня не устраивает в любой своей форме, вот даже в такой, которая была в том Лексусе. Тем более, блядь, в такой.
— Ничего не было, я сразу вышла из машины и уехала домой.
Разумеется, снова никакого воздействия — направился ко входу. Сдавив саднящие виски на секунду, глубоко вдохнув и выдохнув, пошла вслед за ним.
Внутренне убранство ресторана выказывало открытую претензию на соперничество с кафешкой Некрашевича, с той лишь разницей, что баснословные суммы ощущались не из-за кричащего пафоса обстановки, а из-за стильного оформления.
В связи с открытием яблоку негде было упасть. Эдемову. Другое и не могло здесь падать в связи со статусностью гостей. Пересекая помещение вслед за Маром, направляющимся к середине зала, к уже оккупированному его тусой большому круглому столу, я физически ощущала насколько кричаще они здесь выглядели. Среди бомонда придерживающегося дресс-кода, а они все в кэжале. В том числе и я в джинсах и расстегнутой рубашке поверх топа, очень органично вписывающаяся в компанию Мара. Уже заказавшей алкоголь и вошедшей в режим похуизма, когда они что-то громко обсуждали перебивая друг друга и смеясь, и им было плевать на изумленные взгляды и ропот за спинами.