Нидерландская революция
Шрифт:
Напрасно во Фландрии Эгмонт старался не дать никого в обиду: он добился только того, что все были недовольны им. Он вынужден был прибегать к полумерам, к компромиссам, к наивной изворотливости. Так например он не решался ни посещать католические богослужения, ни не посещать их. В Генте он ходил в церковь, но не снимал шляпы, и в связи с этим протестанты были возмущены тем, что он ходил в католическую церковь, а католики тем, что он не обнажал головы [231] . Никто не интересовался теперь больше тем, что было ему ближе всего, т. е. вопросами реорганизации правительства и созыва генеральных штатов. Он потерял свою популярность, которой так гордился. Неудивительно поэтому, что к концу года он «поседел и постарел и засыпал, лишь положив возле постели шпагу и пистолеты» [232] . Напуганный лежавшей на нем ответственностью, он заколебался как раз в самый решительный момент, терзаемый сомнениями, страхами и угрызениями совести.
231
Van Vaemewijck, Beroerlicke tijden…, t. I, p. 233.
232
Poullet, Correspondance de Granvelle, t. II, p. 196.
Принцу
233
Croen van Prinsterer, Archives…, t. II, p. 430.
Он старался объединить своих друзей вокруг этого плана, 3 октября он встретился в Термонде с Эгмонтом, Горном и Гогстратеном и раскрыл им свои намерения. Но Эгмонт не мог решиться порвать с законным государем. После долгих споров при закрытых дверях представители высшей знати разошлись, не. придя ни к какому решению. А вскоре граф Эгмонт решил сблизиться с Маргаритой и Мансфельдом. В январе 1567 г. он снова появился в государственном совете. Несколько дней спустя Маргарита отдала приказ, чтобы все должностные лица принесли новую присягу государю в «абсолютной верности». Эгмонт подчинился, а принц Оранский, примеру которого последовали Горн, Гогстратен и Бредероде, отказался связать себя клятвой о «неограниченном» повиновении [234] .
234
Groen van Prinsterer, Archives…, t. III, Leyde 1836, p. 146.
Это требование Маргариты по сравнению с ее малодушием прошлого года ясно показывало, насколько улучшились шансы правительства за последние несколько месяцев. Когда страх, вызванный восстанием иконоборцев, рассеялся, обнаружилось, что кальвинисты в действительности были очень немногочисленны. Боялись всеобщего восстания, нашествия гугенотов, вмешательства Германии, но ничего этого не произошло. Поэтому католическое большинство во всех городах вскоре пришло в себя. В Брюсселе «военные братства горожан» (serments) высказались против кальвинистских проповедей: За короткое время, каких-нибудь несколько недель, общественное мнение резко изменило фронт, выступив против кальвинистов и за правительницу, вдохновлявшуюся советами и поддержкой Мансфельда.
В связи с этим герцогиня тотчас же попыталась взять обратно вырванные у нее уступки. 8 октября издан был указ, приказывавший иностранным пасторам покинуть страну [235] . Соглашение от 23 августа истолковывалось теперь в точности согласно своему первоначальному смыслу. 4 декабря Маргарита писала городам, что хотя она вынуждена была допустить кальвинистские проповеди, но никогда не собиралась разрешать свободное отправление новой религии. Поэтому следует «сперва положить конец самым худшим и самым невыносимым злоупотреблениям и непорядкам, а затем уже постепенно и последовательно перейти и к устранению меньших неурядиц». Народ должен понять, что «только старая религия угодна богу и королю» [236] . К тому же в борьбе за торжество ее народ может рассчитывать на военную помощь правительства. Последнее действительно располагало теперь вооруженной силой. Оно навербовало несколько полков в Германии, направило гарнизоны во все важнейшие города и готовилось перейти в наступление.
235
Gachard, Correspondance de Guillaume le Taciturne, t. II, p. C.
236
Diegerick, Documents du XVI si`ecle, t. III, Bruges 1876, p. 214.
Одно время кальвинисты надеялись добиться у короля свободы богослужения за 3 млн. флоринов [237] . Они употребили теперь эти деньги на вербовку войск. Кальвинистский синод Антверпена обратился к Оранскому с просьбой принять на себя командование армией. Но принц колебался. Он отлично знал, что без помощи Германии, на которую он все еще упорно рассчитывал, восстание обречено на неудачу. Он снова тщетно пытался примирить кальвинистов и лютеран, выписывал пасторов из Германии и говорил даже об общем присоединении протестантов всех нидерландских провинций к аугсбургскому исповеданию [238] . Хотя он не решался обнажить меч, но во всяком случае его поведение в Антверпене, где он продолжал заботиться о соблюдении религиозного мира и где правительница не решалась ничего предпринять против него, вдохновляло кальвинистов. Они рассчитывали также на Бредероде, который укреплял в Голландии свой замок Вианен. Кроме того кальвинисты располагали на юге страны двумя крупными городами в валлонской части. Турнэ и Валансьен, где новая религия утвердилась с самого начала, были всецело на их стороне [239] ; оба города отказывались принять гарнизоны, присланные правительницей, и продолжали поддерживать сношения с французскими гугенотами. В Валансьене, где находились оба знаменитых проповедника, Гвидо Брей и Ла Гранж, консистория захватила в свои руки городское управление, в связи с чем Нуаркарм появился в декабре под стенами города для осады этой нидерландской Женевы.
237
Po`ullet, Correspondance de Granvelle, t. II, p. 78; «Bulletin de la Commission royale d'Histoire», 2-`eme s'erie, t. XI, 1858, p. 244 et 3-`eme s'erie, t. III, 1862, p. 392.
238
Gachard, Correspondance de Guillaume le Taciturne, t. II, p. CXXXIII.
239
В
Итак, правительство не отступало теперь перед применением силы, так пугавшим его несколькими месяцами раньше. В большинстве провинций протестантские богослужения прекратились. Пасторов преследовали. Даже Эгмонт, чтобы проявить свое рвение, велел повесить одного из них во Фландрии и приказал снести все овины, служившие в деревнях храмами для протестантов [240] .
Кальвинисты приняли объявленную им борьбу. Людовик Нассауский приступил к вербовке наемников в Германии, а тем временем организовывались вооруженные части для снятия блокады с Валансьена. 27 и 29 декабря два таких отряда были разбиты наголову при Ваттрело и Ланнуа гарнизоном Лилля и войсками Нуаркарма. 2 января 1567 г. Нуаркарму удалось, застигнув неприятеля врасплох, ввести гарнизон в Турнэ. Но эти неудачи не смутили кальвинистов. В начале февраля Бредероде послал правительнице от имени дворян, оставшихся верными «компромиссу», протест против нарушения договора от 23 августа, прося ее не допускать, «чтобы проливалась кровь несчастного народа» [241] . Одновременно он писал осажденным Валансьена, обещая им помощь принца Оранского, графа Горна и других влиятельных лиц.
240
Van Vaernewijck, Beroerlicke tijden…, t. II, p. 112.
241
Diegerick, Documents du XVI si`ecle, t. III, p. 278. Любопытно сравнить резкий тон ответа Маргариты с ее малодушием в августе. Poullet, Correspondance de Granvelle, t. II, p. 266.
На стороне кальвинистов был также сир тулузский Жан Марникс, разбивший лагерь в Ауструвеле, против Антверпена. Он попытался сначала захватить остров Вальхерен. Но отброшенный жителями острова, он отвел свои части на прежние позиции, где они были 13 марта атакованы войсками Филиппа Даннуа. Сражение видно было со стен Антверпена. Антверпенские кальвинисты тотчас же взялись за оружие, спеша на помощь своим единоверцам. Но Оранский, вокруг которого объединились лютеране, воспротивился этому плану. Благоразумие не покидало его в этот критический момент. Он понимал, что стать на сторону кальвинистов значило порвать с германскими князьями, на помощь которых он все еще надеялся, чтобы спасти Нидерланды. Да и что могла поделать против солдат Ланнуа беспорядочная толпа, ревевшая и теснившаяся на улицах города? Не рисковал ли он потерять Антверпен и погубить самого себя, если бы он уступил ее ярости? Он хладнокровно принял свое решение. Несмотря на возгласы, требовавшие его смерти, несмотря на направленные на его грудь аркебузы, он остался непоколебимым и велел запереть городские ворота, оставив Марникса погибать под стенами Антверпена [242] .
242
Для положения религиозных дел в данный момент характерно то, что лютеране объединились с католиками против кальвинистов. Gachard, Correspondance de Philippe II, t. I, p. 527.
Шансы восстания были теперь безнадежны. Поведение Оранского лишило защитников Валансьена их последней надежды. Для Гвидо Брея принц был теперь лишь «презренным негодяем, которого бог когда-нибудь накажет за то, что он так долго обманывал их лживой надеждой на помощь» [243] . 24 марта город сдался Нуаркарму. На севере Бредероде, изгнанный из Вианена графом Мегемом, бежал в Эмден, после того как он через посредство Эгмонта тщетно просил Маргариту о помиловании. Граф Горн и граф Гогстратен принесли Филиппу присягу в верности. Но несмотря на их настойчивые уговоры, Оранский отказался последовать их примеру. Он написал королю почтительное письмо, а затем, 11 апреля, покинул Антверпен и поспешил скрыться в графстве Нассауском. По всем дорогам теснились толпы беглецов. В апреле эмигрировала треть населения Буа-ле-Дюк. 5 мая множество брабантцев и валлонов, бедных и богатых, с женщинами и детьми проходило через Дельфзейль в Эмден [244] . Эмден и Кельн до такой степени наводнены были беглецами, что нередко в одном доме их было свыше 30 чел. Они сотнями переправлялись в Англию.
243
Z. A. van Langeraad, Guido de Bray…, p. 72.
244
Gachard, Correspondance de Guillaume le Taciturne, t. II, p. CLXIII.
Таким образом Маргарита и Мансфельд торжествовали. Но они не намерены были использовать до конца преимущества своего положения. После того как религия была спасена, правительница предполагала вернуться к своей политике 1564 г. Мансфельд же отлично помнил о том, что он высказывался в свое время вместе с другими представителями знати за смягчение «плакатов», отмену инквизиции и созыв генеральных штатов. Оба понимали, что осторожность требует умеренности в победе, что надо привлечь на свою сторону дворян искусными уступками, не «приводить их в отчаяние и не давать им повода к новым выступлениям». Но в особенности важно было приостановить эмиграцию и не «разорять этой страны, живущей промышленностью, судоходством и торговлей». Не может быть более блестящей победы, писала правительница королю, «чем наказание вождей и унижение мятежников без всякого кровопролития» [245] . Гранвелла и даже сам папа присоединились к ее настояниям, ссылаясь на необходимость милосердия во имя гуманности и правильно понятых интересов короля [246] .
245
Kervyn de Lettenhove', Les Huguenots et les Gueux, t. I, p. 469.
246
Ibid., p. 470.