Никоарэ Подкова
Шрифт:
Потом бечевой потянули плот вверх по реке до удобного места, куда последовали и проезжие. Погрузили на плот телегу, коней и людей, посовещались, как лучше плыть, и сначала тронулись плавно, потом по приказу атамана рыбацкой ватаги гребцы разом напряглись, ударяя веслами, точно крыльями, с двух сторон по воде.
Прощай, Павел Вавел! Лесник рассматривал сверкающий на солнце нож с рукоятью из оленьего рога, любуясь булатным клинком, потом вскочил на свою лошадку и был таков. Когда челны причалили к берегу и снова протрубил рог, лесника уж не было видно; звук рога догнал его в лесной глуши.
– Добро пожаловать, братья, - проговорил с поклоном рыбацкий атаман, когда пристали с берегу протока.
То был рослый человек с легкой проседью в волосах, с лицом, бронзовым от солнца и ветров. Под его усищами, шириной с крылья воробья, сверкали белые зубы.
– Довелось вам из-за переправы помучиться. Но теперь уж все кончилось.
– Спасибо, добрые люди, - отвечал Никоарэ.
– Радушие ваше приятно сердцу.
– Зовут меня, братья путники, Агапие Лэкустэ, родом я из рэзешской общины Лэкустены, что за Прутом, вон там внизу.
– Дай тебе бог счастья! Большую ты нам услугу оказал - душе отрадно.
– Отрадно да голодно, - рассмеялся атаман Агапие, обнажая белые зубы.
– Погодите малость - поможем и в этой беде. А до чего же ладно трубил в рог служитель вашей милости! Мнится мне, слыхивал я такую игру.
– Неоткуда было, атаман, - усмехнулся Иле, - этот турий рог я только что выиграл у лесника Павла Вавела.
– Знаем Павла. Друг он нам, - заметил Агапие Лэкустэ.
– Рог, должно, и в самом деле турий, недаром Павел все хвастал им. Теперь понимаю - для древнего рога нашелся новый хозяин. Но я об игре толкую. Слышал я такую игру однажды, только не помню где.
Улыбнулся Подкова.
– Бывал ты, может статься, в Нижней Молдове?
– Бывал, - тихо отвечал атаман, кинув быстрый, настороженный взгляд на Подкову.
– Костер развели, братья рыбаки?
– обратился он к своим сотоварищам.
– Вижу, развели. А котлы со всем что полагается готовы? Вижу, готовы. Подбросьте-ка в таком случае хворосту в костер. Надо поскорее накормить нам государя и его служителей. Не дивись, государь, что узнал тебя. Поначалу не поверил я Вавелу, когда он разговаривал с нами через реку. Получил, думаю, серебряный бан, а кто платит серебром, того величают государем, его светлостью. Но, вижу, не ошибся Павел Вавел, правильное слово сказал. Не признаешь меня, государь?
– Пока что - нет.
– Не помнишь?
– Нет. Но с нынешнего дня буду помнить.
– Сердце радуется таким словам. Отчего же я уши-то навострил, услышав турий рог, государь? Довелось мне такую игру слышать в Жилиште и у Катлабуги, и в других местах, где воевали мы, лэкустенские рэзеши, под началом Иона Водэ, да славится имя его во веки веков.
У костра застыли в удивлении десять рыбаков. В удивлении стояли, опустив головы, и путники Никоарэ.
Подкова ничего не ответил, только взглянул пристально в затуманенные слезами очи атамана, подошел к нему и обнял.
– Государь, уходишь на восток?
– тихо спросил Лэкустэ, взяв Никоарэ за руку с заветным перстнем и прижимая ее к своему сердцу.
– Слышишь, государь, как стучит?
– Слышу.
– Это сердце народа, любившего Иона Водэ. Неутешны мы, отца нашего лишились. Не оставляй нас, государь. Видели мы тебя в бурях и опасностях. А коли едешь новое войско снаряжать, возьми и нас с собой. Оставлю я селению нашему и старикам запертую в протоке рыбу, а мы все, кто побывал в войске, да и те, что еще не воевали, соберемся в путь и последуем за тобой.
– Не спешите, друг Агапие, - отвечал Никоарэ.
– Как прикажешь, государь, так и поступим. Только прими нас.
– Хорошо. Ловите пока рыбу и промышляйте. Живите мирно до весны; а по весне приходите на Днепр к Острову молдаван. Мой дьяк Раду запишет вас в реестры, и положим вам жалованье со дня вашего прибытия. К тому времени легче будет и с кормами для коней - степь зазеленеет. После ледохода будете ловить для прокормления рыбу в Днепре. А кончится лов, отправимся на охоту за доброй добычей.
– Государь, мудрый подаешь нам совет, - отвечал Агапие.
– Только трудно будет нам сидеть здесь, зная, что ты там. Трудно ждать и смотреть на невзгоды и оскудение родной страны. Что ж, погорюем, а делать нечего: повинны мы слушаться государя нашего. Просим только тебя - повремени два дня, пока пригоним коней из табуна да съездим в село, прихватим кое-что в дорогу; поедем тебя провожать - хотя бы те, кто был с Ионом Водэ. Поведем тебя по безлюдным землям до самого Днестра; там поклонимся твоей светлости и пожелаем доброго пути. Ты, государь, поедешь к Порогам, а мы поворотим к протоку Аксинте, а потом в село Лэкустены дожидаться весеннего прилета птиц. А тогда отправимся на восток.
– Не могу тут задерживаться, друг Агапие, - отвечал Подкова.
– За пищу и отдых спасибо, но нам надо ехать. Соберется народ под моей рукой не теперь, а когда ворочусь. Но вот провожание ваше мне по душе.
– Как же нам быть, государь?
– Посоветуемся с дедом Петрей, друг Агапие. Старик знает места. Будете следовать за нами от привала к привалу и догоните у переправы через Днестр; попросите для нас братской помощи у другой рыбацкой ватаги, если днестровские воды взыграли.
– Это можно, - вмешался в военный совет капитан Петря.
– Пойдем мы по старому пути от кургана к кургану до Липши. Сделаем привал на трех постоялых дворах, а у Липши попытаемся переправиться.
– Поговорим за столом, - согласился Агапие, - запомним все, что изволите повелеть. Найдем вас, не заботьтесь, и спасибо за все его светлости.
– Братья родные и ты, государь, - продолжал атаман рыбаков. Пожалуйста к нашему столу и не обессудьте на угощенье. Чем богаты, тем и рады. Вино у нас есть, оно получше речной воды. Мисок нет, придется вам есть, по нашему рыбацкому обычаю, прямо с деревянного стола. Соль подаем в ракушках: она дороже рыбы. Вместо хлеба - ломти мамалыги на листах лопуха. Зато вокруг вас будет любовь всех, кто собрался здесь на путину...