НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
– Это как?
– удивился один из лекарей.
– Я что-то не слышал, чтобы отрубленные головы на место приделывали. В сказках разве что - побрызгал мертвой водой и готово. Потом, соответственно, живой.
– Тихо!
– прикрикнул Савва строго.
– Сказка, говоришь? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Еще несколько лет назад само существование оборотней, говорящих котов и Змея Горыныча казалось нам сказкой, вот так вот!
– Да, согласен, - кивнул лекарь.
– Но какое это отношение имеет к нашему случаю?
– Непосредственное. Если есть вервольфы,
– Простите что есть перебивать, - привидение жалобно посмотрело на спорщиков.
– Может вы быть потом есть продолжать свой дискуссия?
– Заткнись!
– одновременно высказались Патриарх и лекарь. А Савва еще и добавил: - Черт знает, где для тебя живую воду брать.
– Так я у него сам есть быть спрашивать?
– Черта лысого ты спросишь.
– О, я-я, натюрлихь, голый башка, совсем голый.
– У кого?
– Там!
– Август фон Эшевальд ткнул прозрачным пальцем за спину.
Савва обернулся и из-под руки вгляделся вдаль. Никого. Он посмотрел поближе и обнаружил искомое - верхом на козле, по направлению к госпиталю мчался самый настоящий черт. Нечистый крепко держался за широко расставленные козлиные рога, направляя бег животного экономными, но, судя по всему, действенными движениями. Кожаная жилетка с многочисленными заклепками и бляхами чисто символически прикрывала его мускулистое, но весьма волосатое тело. Между острых рогов блестела солидная лысина, а хвост с пушистой кисточкой на конце развевался на большой скорости, привычно заметая следы. Глушата, а это был именно он, лихо затормозил, едва не положив верхового козла набок, так, что земля из-под задних копыт широким веером брызнула на сапоги Патриарха. Бедное животное пронзительно завизжало, потом взревело хрипло, чихнуло пару раз, подпрыгнуло на месте и застыло неподвижно.
– Привет святейшеству!
– Глушата соскочил с седла и щелкнул копытами. Цепи и заклепки на жилетке согласно звякнули.
– Вот только без благословений, если можно. Если нельзя, тогда лучше Харлама Давыдовича - у него шкура дубленая, а я натура тонкая и чувствительная, могу и помереть ненароком.
– Чего тебе надобно?
– нахмурился Савва и нажал защелку на пастырском посохе, обнажая длинный тонкий клинок из теплого железа.
– А по рогам?
Но черт проявил удивительно миролюбие, почти смирение, и в драку против ожидания не полез, только укоризненно покачал головой:
– Погоди, ты чего сразу с рукоприкладства начинаешь? Я, можно сказать, все дела забросил, спеша на вызов, а тут вот здрасти-пожалуйста, в рыло норовят залезть. И зачем тогда нужно было меня к ночи поминать? Чего надобно?
– Нет, это тебе чего надобно?
– повторил Савва и прокрутил посох пропеллером, готовясь к бою.
– Мне? Ежели только водки…
– Хрена, она только для своих.
– А я кто? Я и есть свой, государственный служащий, так сказать.
– Не может быть, - Патриарх хоть и не относил чертей к нечистой силе, но поверить ему все равно не мог.
– У меня и документ есть.
– Покажи!
Глушата долго копался в бесчисленных карманах жилетки, хлопая по бокам, будто вот-вот пустится отплясывать вприсядку. Наконец нашел и протянул немного помятую бумагу. Савва осторожно взял листок из когтистой руки, водрузил на нос очки и прочитал вслух:
"Пачпорт. Выдан Глушате Преугрюмовичу. Фамилии нет. Год рождения - не определен. Национальность - русс (с испытательным сроком четыре месяца). Профессия - черт особого назначения. Состоит на службе с сего дня. Дата… Подпись - Базилевс Котофеевич Мартовский. С доподлинным верно - князь. Далее неразборчиво".
Под текстом чернел отпечаток кошачьей лапы. Его невозможно было подделать, так как тигры со львами в местных лесах не водились, а у рысей след гораздо меньше базекиного. Да и корявый почерк ученого кота ни с чьим не спутаешь. Если бы только курицы умели писать…
– Так свой, говоришь?
– Ага, даже с подоходным налогом определился.
– А здесь какими судьбами, кто послал?
– Ну… послать-то меня каждый норовит, - пояснил черт, убирая бумагу в карман.
– Только не по каждому адресу иду. А как сюда попал? Ты же сам помянул. Нешто позабыл?
И тут Савва вспомнил.
– Это я про лечение говорил, - кивнул в сторону печального привидения.
– Видишь? Срубили нашему оборотню буйну головушку, просит на место приделать. Пришить не трудно, а вот что дальше? Живая и мертвая вода нужны, знаешь где взять?
Глушата почесал затылок:
– Помнится, был подобный случай в моей практике - богатыря Руслана оживляли… Знаешь такого? Впрочем, неважно. Найти не проблема, в крайнем случае, и украду, не тратить же золото по пустякам.
– Ихь бин не есть пустяк!
– громко возмутилось привидение вервольфа.
– Твоего мнения вообще не спрашивают, - отрезал черт.
– Не подойдет ему живая вода - она для людей, а труп у нас в волчьем обличье.
– И что же теперь делать?
– Будем сами зелье варить.
– Богомерзкое?
– Да ни в коем случае. Что уж мы, совсем без понятия?
– А ты умеешь?
– Конечно. Только ты, Савва Петрович, помочь должен.
Патриарху предложение не понравилось, но народ вокруг смотрел восторженно и просительно. Выражая свои чаянья одобрительным гулом.
– Ладно, помогу. Только это зелье точно Августу не повредит?
– Наука требует жертв, - хмыкнул Глушата.
– Да ты на него посмотри - что может повредить покойнику? Оживет, куда денется. Это ему еще повезло, что в волчьем обличье башку снесли.
– Не велико везение.
– Ну не скажи. Живучесть повышенная, потому и сразу ласты не склеил как беломорский тюлень, а сил хватило привидением стать. Эй ты, болезный, жить хочешь?
– Натюрлихь!
– Тогда мотай отсюда и не мешайся под ногами. Иди вон шкуру собственную сторожи. Мух от нее отгоняй, а то живо к своему повелителю уволокут.