Никому не скажем
Шрифт:
— Ты не обязан передо мной отчитываться, — я заставляю себя сказать то, что должна. То, что считаю правильным и честным по отношению к Киту.
— Это мне решать. Ты же моя… девушка, так?
Его слова — это, наверное, то, что мне нужно услышать, во что бы то ни стало. И пофиг, что они звучат не слишком уверенно. Иначе и быть не может. Наверное… В конце концов, Кит не дурак и прекрасно понимает, чем для него может обернуться наша связь. И то, что, даже осознавая это, он от меня не отказывается — это так круто! Но одновременно пугающе… Будто я понимаю то, что Кит взял на себя больше, чем сможет унести, а до него самого это пока еще не доходит.
— Этого
— Ну, и плевать на них!
— Нет… Давай мы просто никому не скажем?
Глава 14
Ева. Настоящее.
Нет, я, конечно, была готова к тому, что в Китае запрещены все привычные мне средства интернет-коммуникаций, и еще до отъезда скачала ви-чат1 но, признаться, до конца рассчитывала на чудо VPN-технологий2. Но мне не везет. В Пекине проходит какой-то важный саммит, и меры интернет-безопасности усилены настолько, что обойти блокировку у меня не получилось ни в первый день, ни на второй, ни на третий. Я в отчаянии обновляла ленту. Инстаграм, Ютьюб… Ничего. В почте и той затишье. Мой телефон — молчит. И для такого человека, как я, это неудобно просто до жути. Я по привычке то и дело бросаю взгляды на экран своего смарта, но результата нет. Странное чувство. Вещи, которые до этого мне казались обыденными, здесь обретают огромную ценность.
Чтобы сообщить домашним, что я нормально добралась, приходится им звонить. Стоимость разговора кусается. И мы обмениваемся буквально парой слов.
— Лен, привет. Это я. У меня все нормально. Мастер-класс в два и завтра в десять. Как вы? Как Женька?
Справляетесь?
— Да все нормально.
— Скажи ему, чтобы не засиживался за компом и не вздумал донатить3 игру! Я почему-то не могу до него дозвониться.
— Все скажу, не беспокойся!
— И поцелую его. Передай, что люблю! А лучше передай ему трубку…
Да-да, знаю. Я свихнувшаяся мамаша. И ничего не могу с этим поделать. Я не так часто уезжала из дома и раньше, но всегда была спокойна за сына, потому что рядом с ним оставался отец. Теперь же — все совсем по-другому. Мое сердце не на месте. Я с большим трудом заставляю себя сосредоточиться на работе. Потому что именно за этим я здесь. А после мастер-классов выхожу в огромный шумный, затянутый плотной пеленой смога мегаполис и брожу, задрав голову, любуясь его невероятной футуристической архитектурой. Почему-то именно здесь, в Китае, с его безумными технологиями и скоростями, я как-то особенно остро чувствую то, как сильно увязла в прошлом. Жизнь меняется, бежит вперед, опережая время, и я вроде тоже куда-то бегу, но стоит Киту вновь появиться на моем горизонте, и меня отбрасывает на годы назад. Я снова превращаюсь в ту маленькую влюбленную в него до одури девочку… Сердце которой он вынул из грудной клетки и растоптал.
Еще никогда я не ждала своего возвращения домой так сильно. Еще никогда я так его не боялась.
Прилетев, первым делом заказываю Убер, бросаю короткий взгляд на телефон, с каким-то неверием даже наблюдая за тем, как тот ожил. Посыпались оповещения, замигали иконками не отвеченные. Двести три сообщения в почте.
Пятьсот восемьдесят шесть в Ватсап. Первым открываю сообщения от ассистентки. Лена пишет, чтобы я позвонила ей, когда прилечу. Но времени — третий час ночи. Зачем мне ее будить? Проснется завтра утром — а я тут как тут.
Не дожидаясь, пока такси приедет, выхожу из здания аэропорта. Погода — дрянь. Снег с дождем, пробирающий до костей ветер, но, по крайней мере, мне есть чем
Доезжаем удивительно быстро. Дороги непривычно пустынны, видимо, по случаю надвигающегося понедельника.
Расплачиваюсь с водителем, пока еду в лифте — оцениваю поездку, все еще не веря, что привычная жизнь вернулась.
Успеваю даже открыть Инсту, чтобы проверить, что Лена успела запостить там за время моего отсутствия, но лифт останавливается, и я откладываю это дело до лучших времен. Стараюсь не шуметь, открываю своим ключом дверь. В квартире темно и тихо. Осторожно отставляю чемодан, сажусь на обитую кремовой замшей банкетку и с наслаждением вдыхаю знакомый аромат дома. И только потом, собравшись с силами, плетусь в душ. Быстро моюсь, сооружаю на голове тюрбан, натягиваю ночную сорочку и, зевая во весь рот, иду в комнату Женьки. Я ужасно соскучилась по нему. Обычно за день мы обмениваемся десятками сообщений, глупыми картинками или какими-то другими приколами, а тут… я трое суток не получала от него новостей. Он спит на животе, одной рукой обнимая подушку, а вторую вытянув над головой. Склоняюсь над своим большим маленьким сыном. Веду осторожно пальцами по темным взъерошенным волосам и легонько касаюсь губами скулы. В темноте не вижу его лица, но так явно могу представить…
Выпрямляюсь и, погладив его на прощанье еще один раз, выхожу из комнаты. Теперь, когда Женька вырос, я могу больше не опасаться, что наступлю на погремушку или мелкую деталь от Лего, поэтому шагаю уверенно. По дороге в спальню почему-то вспоминаю, как однажды мы с Сашей вот так же зашли в детскую, посмотреть на спящего сына. В то время он был еще совсем маленький, и мы впервые оставили его одного с няней так надолго. Поэтому я волновалась, а вечеринка, на которой мне полагалось развеяться и отдохнуть от домашних забот, превратилась для меня в пытку. И хотя я понимала, что Саша был настроен совсем на другое завершение этого вечера, но когда я первым делом, по возвращении домой, побежала в детскую, он смиренно пошел за мной. А потом с любовью смотрел на меня, склонившуюся над Женькиной кроваткой, и громко смеялся, когда я таки разбудила сына, нечаянно наступив ногой на небрежно брошенный у колыбельки музыкальный коврик.
Саша… Как же так? Почему? Зачем? Ведь все же хорошо было, Саша…
Трясу головой, сбрасывая пестрые обрывки воспоминаний. Задираю край одеяла, забираюсь в кровать и тут же с громким ором вскакиваю, но не тут-то было! Меня стреноживают по рукам и ногам чьим-то сильным телом. На рот ложится рука:
— Тише. Чего ты орешь? Это я.
Телом проносится волна облегчения. Жаркая, обжигающая волна… Я лежу, распластанная на постели, придавленная телом Кита. И чувствую его так остро… Так невозможно остро, что мне становится больно, будто с меня содрали кожу. Во рту пересыхает.
— Какого… черта… ты… здесь… делаешь?
Да! Какого черта? Ты здесь… между моих ног? Так близко, что я ощущаю твою набирающую силу эрекцию. Матерь божья. Я этого не вынесу. Толкаю его ладонями в грудь, но Кит и не думает отстраняться. Напротив. Он ерзает, давая мне сполна ощутить, как на него влияет моя близость.
— Сплю, — хриплый шепот Кита царапает, проникает под кожу, — Разве не видно?
— Почему ты спишь в моем доме? — сглатываю я, но ничего не помогает! Во рту сухо, а вот южнее…