Никому не скажем
Шрифт:
— Да. Было дело. И что же… ты готова назвать?
— Назвать?
— Свою цену.
Закусываю губу. Поднимаюсь со стула. В этот момент мне жизненно важно быть с ним если не на равных, то хотя бы близко к тому. Поднимаю ресницы.
— Да. Сто двадцать тысяч триста сорок два евро…
*Ви-чат1 — наиболее распространенная в Китае социальная сеть, мессенджер, объединяющий в себе множество всяческих функций (в т. ч. функцию мобильных платежей, аналога российских госуслуг и т. д.) VPN2 — это сервис, который шифрует ваш интернет-трафик
Донатить3 — покупать за реальные деньги игровую валюту. Своего рода денежная стимуляция разработчиков игры к дальнейшей деятельности.
Глава 15
Ева. Двенадцать лет назад.
Меня будит грохот. Я вскакиваю с постели инстинктивно, не успев даже толком проснуться, и несусь на звук.
Источник шума я нахожу на полу в маленьком коридорчике, который ведет из коридора побольше в кухню.
— Бабуля! Миленькая, ты можешь подняться? — бью по старенькому выключателю ладонью и опускаюсь на колени, перед сухонькой фигурой бабушки. Та смотрит на меня ничего не понимающим взглядом, а я… Я все понимаю сразу.
Вскакиваю, бегу в кухню. Трясущимися руками, хватаю стакан, наливаю воды из-под крана и судорожно выдавливаю несколько таблеток глюкозы. У нас нет ни сладкой газировки, ни сока — так было бы быстрей, но я поленилась зайти в магазин после работы.
— Ну-ка, давай, моя хорошая. Нужно выпить… Ты делала контрольный замер сахара? Бабуля!
Но она молчит и смотрит на меня странным, будто затянутым пеленой взглядом. Так, ладно… Я зажмуриваюсь на несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Причин для волнения нет. Порядок действий в таких ситуациях, кажется, записан у меня на подкорке. Нет, конечно, я паникую. Куда без этого? Я — живой человек. Но это никак не мешает мне сделать все, что нужно. Провести экспресс-анализ глюкозы, поставить бабушке укол глюкагона. И, конечно, вызвать скорую, потому что результаты теста очень и очень тревожные.
Когда лекарство начинает действовать, и бабуле становится чуточку лучше, мне удается оттащить ее в комнату.
— Все хорошо, Евангелина! Иди спать.
В этом вся бабушка. Игнорирую ее слова, озираюсь по сторонам, скриплю дверцами старого еще полированного шкафа и, наконец, обнаружив в его бездонных глубинах потрепанную дорожную сумку, принимаюсь складывать в нее вещи.
— Тебе какую ночную взять? В горошек? Или цветочек? Эта, вроде, поновее будет.
— Я не поеду в больницу! Знаю я этих врачей! Сначала купят себе дипломы, а потом людей лечат…
— Чья бы корова мычала, — качаю головой, лишний раз напоминая бабуле о том, что у нас самих рыльце в пушку. Но она меня как будто не слышит и все повторяет, что ноги её не будет в больнице. Оставляю ее ненадолго. Собираю щетку и зубную пасту, кладу в мыльницу кусочек мыла и возвращаюсь в комнату.
— Позвони и отмени вызов! — стоит на своем бабуля, хотя с каждым словом её голос становится все слабей. Устало вздыхаю. Сажусь рядом с ней на кровать и осторожно сжимаю тоненькое запястье. Меня всегда удивляло, как много внутренней силы в этоймаленькой
— Ни за что не отменю. Ты не переживешь гипогликемической комы. А я не переживу, если с тобой что-то случится.
Не упрямься, пожалуйста. Ради меня.
Бабуля молчит. Она очень слаба, и я даже не уверена, что она меня дослушала. К счастью, скорая приезжает быстро.
Еду в больницу вместе с бабушкой и торчу там, пока ее оформляют. Я здорово опаздываю в универ, но мне уже все равно. Один черт, я опять не готова. Ни отвечать, ни даже просто слушать лекции. Я отключаюсь под убаюкивающие монотонные голоса преподавателей. В том состоянии вечного недосыпа, что я нахожусь, они для меня — лучшая колыбельная.
Звонит телефон. Распахиваю глаза и с тревогой оглядываюсь, не сразу вспомнив, где вообще нахожусь.
— Да… — зеваю я, наконец, сообразив, что все еще сижу в коридоре отделения терапии.
— Ты что, спишь?! Пары сорок минут назад начались. Ведьма рвет и мечет и грозит прогульщикам незачетом.
— Привет, Кит, — не знаю, почему, но я улыбаюсь. — Я тебя тоже очень рада слышать.
— Опять издеваешься, да?
— Нисколечко.
Кит вздыхает, в трубке что-то шуршит.
— Ладно. Проехали. Ты когда появишься-то?
— Сегодня, наверное, не появлюсь.
— Шутишь? Нас ведь на каждой паре отмечают!
— Да, я в курсе. Но ничего не могу поделать. У меня тут некоторые проблемы, так что…
— Какие проблемы?
— Бабуля попала в больницу. Я сейчас тут…
— В больнице? Диктуй адрес!
— Зачем?
Киту удается меня удивить. Я даже окончательно просыпаюсь.
— Затем, что я сейчас подъеду. Ну же! Диктуй адрес…
И я диктую. Не знаю, правда, зачем, но диктую. А он приезжает удивительно быстро. Я только и успеваю, что поговорить с бабулиным доктором.
— Привет.
Это уже, наверное, смешно, но я опять уснула.
— Привет.
Встаю со стула и тут же попадаю в его объятья. Утыкаюсь носом в колонну шеи и впервые за долгое время вдыхаю полными легкими. На смену затхлому больничному смраду лекарств и антисептиков приходит свежий аромат Китового парфюма.
— Зря ты ехал. Я уже, в принципе, освободилась, так что…
— Почему это зря? Разве тебе не нужна поддержка?
Поддержка? Понятия не имею. Раньше мне не на кого было рассчитывать, и сейчас я в полнейшей растерянности. А в носу отчего-то щиплет. Облизываю пересохшие губы и, не зная, что ответить, веду плечом:
— Тебе поставят пропуск.
— Ну, и черт с ним! Рассказывай, что случилось.
От Кита волнами исходит энергия, в то время как моя батарейка, наверное, окончательно сдохла. И я невольно тянусь к нему, чтобы подзарядиться. Хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть… Кит обнимает меня, прижимает к груди. А я закрываю глаза и просто стою вот так, посреди коридора, по которому туда-сюда снуют люди, и чувствую, как капля по капле ко мне возвращается жизнь. О боги, как хорошо… Как спокойно. Я готова всю жизнь стоять вот так, только бы с ним, только бы рядом.