Никому не скажем
Шрифт:
— Я приглядывал за Женькой, пока тебя не было.
— А где Лена?
— Полагаю, что у себя… — Кит склоняется над моим лицом и ведет носом от уха, вдоль линии волос к виску. Делает жадный вдох. Будто мой кислород отбирает… Хриплю под ним, бьюсь. Снова толкаю.
— Слезь с меня, Кит, не то я закричу!
— Почему, сладкая? Ты же хочешь… Я вижу, что хочешь. Послушай, как беснуется твой пульс.
Кит ведет рукой вверх по моей груди, задевает возбужденный сосок, но, к моему разочарованию, не задерживается на нем, а перемещает
— Не знаю, чего мне хочется больше, — задумчиво тянет Кит. — Поцеловать тебя или задушить.
Его бедра толкаются между моих ног. Каменно-твердый член надавливает на мои изнывающие в ожидании складочки.
Еще чуть-чуть, и я дам ему просто так. Просто потому, что сама хочу этого до безумия. Но у меня другой план! У меня другой, мать его, план! Который позволит мне сохранить остатки к себе уважения.
— Отпусти меня!
Не знаю, почему, но на этот раз он меня слушается. Разжимает ладонь так же медленно, задевая пики сосков, опускает вниз и откатывается в сторону. Я вскакиваю с кровати, будто ужаленная. В панике оглядываюсь и хватаю толстый махровый халат, который, к счастью, забыла убрать в шкаф перед отъездом.
— Рекомендую тебе объясниться, — бормочу, туго завязывая пояс на талии, и оборачиваюсь. Что ж… вынуждена признать — это ошибка. Лучше было вообще на него не смотреть. Потому что Кит, вольготно развалившийся на моей кровати в мягком свете, льющемся из ночника — зрелище еще то. Полумрак сгущается в изломах его тренированного тела, подчеркивая безупречную красоту, а мягкое электрическое свечение оседает золотистой пыльцой на коже, маня к ней прикоснуться.
Отворачиваюсь. Трясущимися руками выплескиваю в стакан остатки питьевой воды из графина и делаю несколько судорожных глотков.
— Одевайся. Я жду тебя в кухне.
Выхожу из комнаты, но даже обдумать все как следует не успеваю, потому что он появляется сразу следом за мной. Я этого не вижу, потому что смотрю в окно. Но ощущаю каждой клеточкой тела. И, конечно, не ошибаюсь. Сначала в отражении стекла я вижу размытое пятно, потом — силуэт, который, по мере приближения Кита, обретает его черты.
— Так что ты здесь делаешь?
— Послушай, я не хотел идти против тебя, хотя это и неправильно…
— Что именно?
— То, что ты не разрешаешь нам с Женькой видеться.
— Я не запрещаю! Просто не хочу тебя напрягать. У тебя своя жизнь, и заботы о маленьком мальчике, должно быть, совершенно в нее не вписываются.
— Это мне решать.
— В любом случае ты не должен был приходить к нему без моего согласия.
— У меня не было выхода. Лена тебе не говорила, чтобы не волновать, но пока тебя не было, кое-что случилось и…
Оборачиваюсь резко, так что кружится голова. Прищуриваюсь:
— Что именно случилось?
— Женька подрался в школе. Вызвали родителей. И парень позвонил мне.
— К-как подрался? — я просто не могу поверить тому, что слышу. Я не знаю более сдержанного и рассудительного человека, чем мой маленький сын. Махать кулаками — это совсем не его история. Даже представлять не хочу, что могло бы его к этому подтолкнуть. Я стискиваю челюсти и стою так, пока у меня не начинает ныть в висках.
— Ребята из его класса насмотрелись новостей, ну и… начали задирать его. Обзывать отца вором. Смеяться. Вот парень и навалял им. Я считаю, правильно сделал. И даже директриса на нашей стороне.
Сглатываю. Отхожу от окна и медленно оседаю на стул. Я понимаю, что ничего не смогла бы изменить, даже если бы была рядом, но все равно не могу себя простить за то, что в момент, когда моему мальчику так нужна была поддержка, я находилась за тридевять земель от него.
— Что за ребята?
— Это ты у Женьки спросишь. Я не запомнил.
Прячу в ладонях лицо. Просто потому, что не понимаю, что мне делать дальше. Саша бы точно знал. Они с сыном были на одной волне. Женька восхищался отцом и всегда его слушал с открытым ртом, потому что тот всегда знал, что ему сказать и как. А теперь его нет…
— Узнаю, кто это был — надеру мерзавцам задницы.
— Да Женька и сам неплохо справился.
Кит растягивает губы в улыбке и почему-то выглядит ужасно довольным. Не понимаю, чему он радуется?! Я фыркаю и растираю лицо.
— Наверное, я должна поблагодарить тебя за помощь.
— Не стоит. Это было не трудно. К тому же нам было чем заняться вместе.
Наш разговор выходит таким… обыденным. Словно мы и впрямь большая дружная семья. А то, что было несколькими минутами ранее в спальне, мне просто привиделось. Облизываю губы и отвожу взгляд.
— Да? И что же вы делали?
— То, что ты не смогла. Разбирали отцовские вещи.
Я вздрагиваю. Отрываю от пола взгляд и впиваюсь в темные глаза Кита. Для этого мне приходится здорово задрать голову — я сижу, он — стоит. Давит на меня с высоты своего роста.
— И… как? Нашел что-нибудь?
— Нет. Ничего особенного. Но я не теряю надежды докопаться до правды.
— А что потом?
— Не знаю, — он пожимает плечами, и, прерывая наш разговор, у меня звенит телефон. Бросаю взгляд на дисплей и открываю сообщение от Юльки, потому что этот контакт у меня в приоритете в любое время дня и ночи.
Просматриваю прикрепленный документ и откладываю трубку в сторону, старательно игнорируя Кита, который, пока я возилась, подошел ко мне вплотную и, закинув руку мне на плечо, принялся осторожно поглаживать.
— Ты предлагал мне заплатить… — говорю спустя, кажется, целую вечность.
— Что? — переспрашивает он и ведет большим пальцем вверх по моей скуле.
— Ты предлагал заплатить за ночь со мной.
В тишине оглушительно громко тикают стрелки висящих на стене часов. Пять секунд, десять… пятнадцать.