Никто не умрет
Шрифт:
– Вот странный молодой человек. Почему ты мне о нем ничего не рассказывала, - осторожно поинтересовалась Соня, когда они вошли в номер.
– Я его не знала раньше, - Ивана вздохнула, - он не с нашего курса, он старше.
– А он, похоже, тебя знает хорошо. Но мне он показался очень странным. Папа у него японец, а сам он сказал, что потомок монгольского хана. Тогда мама кто? Хотя, какая разница, кто его родители. Он сам очень нахрапистый, мне такие нахалы не по нутру. Налетел, схватил. Что это такое? Жалко его тетю, конечно. Но приличия никто не отменял. Мне бы не хотелось,
– Я была в его голове.
– Сказала Ивана, - Там много плохого. Вряд ли мы смогли бы дружить. Он не согласен со мной, а я с ним.
– "Была в голове", - хмыкнула Соня, - вот так сказала!
– Я знаю, о чем он думает, - пояснила она.
– Ты меня пугаешь раз от разу все больше и больше, - сказала Соня, - То ты его не знаешь, то знаешь. Пожалуйста, ангел мой, если не хочешь моей преждевременной кончины, говори со мной по-простому. Как раньше, без выкрутас по поводу настоящего, прошлого и тому подобного. Я фантастику не люблю. Ну и что ты о нем узнала?
– Точно не могу сказать, но, кажется, он обязан совершить что-то великое для многих и многих людей, которые уже умерли.
– Ива-ана-а!!!
– Тетя мама. Если бы можно было сделать так, чтобы никто не умирал, я бы с радостью это сделала. Но я не знаю как. У меня получается все случайно. Я рассказываю тебе, а ты злишься. Да, я странная. Может быть, мои родители такие же, как я, странные, поэтому их забрали воевать, чтобы они переделывали всякие военные операции в нашу пользу.
– сказала Ивана, Тетя-мама, ты никогда не видела человека, который приносит письма от мамы с папой? Давай его поймаем и выспросим у него все. Только они смогут мне объяснить то, что я не понимаю.
Соня поперхнулась и повернулась так, чтобы спрятать от Иваны вспыхнувшее от стыда лицо. Она наклонилась над своей кроватью и сделала вид, что заправляет простыни. В то же время она лихорадочно перебирала в уме варианты, что ответить. Она не слышала о своей сестре с тех пор, как уехала с маленькой племянницей во Владивосток. Иногда она созванивалась с мамой, но ни ее мать, ни отец не знали о судьбе младшей дочери ничего. Они давно звали ее вернуться домой. Но Соня медлила, она ждала, когда Ивана поумнеет до взрослости, чтобы уже никто не мог воспользоваться ее наивностью.
– Все агенты должны соблюдать конспирацию. Может быть, они все время следят за мной и знают каждый мой шаг. Может быть, мы их тоже знаем, но не догадываемся, кто они. Ну, например, дядя Илья может быть агентом или Хан...
– Ой-ёй, Ванечка, милая, что-то мне плохо, голова гудит, давление, наверное.
– Пропела Соня, морщась, словно от боли.
– Выпей таблетку от головы. Если хочешь, я сделаю тебе массаж.
– Нет, нет, я пойду в душ, под прохладной водой постою. Ты пока укладывайся. Свет туши. Завтра поговорим на свежую голову.
Из туалета, как только дверь закрылась, сразу же послышан шум воды - струи напористо бились о пластиковые стены душевой кабины. Соня боялась, что Ивана, воспользовавшись любым ее промедлением, потребует ответа на свои вопросы.
Ивана посмотрела в окно за пыльную гардину. По улицам шли люди, которых она не знала и никогда не
Илья не торопился подниматься в свой номер. И Хану идти было некуда. Он не собирался возвращаться в гостиницу, где Акено снимала ему номер. Там могли уже побывать оперативники.
Илья разглядывал своего будущего попутчика и думал: ответить ли ему согласием на совместную поездку с новым знакомым или отказать. Ведь незнакомец мог оказаться наркодилером или контрабандистом. Такая вероятность была. Но если теперь отказать ему, то придется придумать вежливую причину, потому что сказать о своих опасения впрямую человеку порядочному, значит сильно его оскорбить.
Илья говорил об астрономии, о квазарах и черных дырах, кротовых норах и временной аномалии, о неизученной человеком темной материи, заполняющей Вселенную, но о поездке не решался.
– Вы представляете, то, что мы не знаем, составляет более 99% от всех тайн Вселенной. А то, что знаем, поражает воображение настолько, что человек отказывается в это верить и понимать. Завидую я верующим. Вот так жить себе, думая, что есть бог и ангелы, духи. А как подумаешь, что мой разум - лишь электрические импульсы между клетками мозга, и моё "я" исчезнет вместе с телом. Эх! Да ладно, хватит уже о грустном на ночь. Это издержки возраста. В твои-то годы я вел себя так, будто был бессмертен. А теперь хорошо - и ладно. О чем уж мечтать, коли жизнь перевалила за полсотни. Выполнить бы все, что откладывал, да на что сил еще хватит. А там - просто жить и радоваться каждому дню.
Взгляд Хана скользил по фотографиям достопримечательностей Приморья, висящих на стене за стойкой в позолоченных рамках. Это были художественные фотографии скального комплекса - Парк Драконов, но мысли его были далеко.
– Жизнь ради радости?
– Хан отвлекся от созерцания загадочных скальных силуэтов и перевел взгляд на Илью.
– Это жизнь раба. Я предпочту быть хозяином.
Спокойствие и вдумчивость парня настроили Илью на положительное решение.
– Справедливое замечание, - сказал Илья одобрительно, - Ну. Что это я тебя заговорил? Надо же отдохнуть перед дорогой. Я собирался выезжать завтра в шесть утра с тутошней автостоянки.
Хан вспомнил, что на автостоянке у гостиницы, где они жили с Акено, осталась ее машина. Акено рассчитывала, что после их отъезда, ее отгонят во Владивосток к Якудза. Но все пошло не так. Если милиция начнет следствие по делу о ее смерти, и выяснится, кто она, то машину могут проверить, а в ее багажнике лежал меч! Надо было проверить.
– Я подойду к шести, - сказал он, протянув руку для прощального рукопожатия, и в этот момент увидел ее на лестнице.
Он перескочил через стол, кресло и еще что-то, нежданно возникшее у него на пути и в несколько секунд оказался рядом с ней, порывистым движением схватил ее за руку.