Нина
Шрифт:
– Попал! Миша, можно, я маму позову? Пусть посмотрит, как я стреляю!
– Не надо её беспокоить, - сказал Михаил.
– Ей сейчас трудно. Пусть привыкнет к новому месту, пусть пока одна побудет…
Услышав его слова, Нина остановилась. Ей было немного стыдно подслушивать, но искушение оказалось слишком сильным, и она встала за шкаф, слушая их тихие голоса.
– Одной ещё труднее, - по-взрослому вздохнув, проговорил Петька с интонациями своей бабушки.
– Хорошо, что я есть. А то без папы маме совсем,
– А где папа?
Помолчав, Петька ответил неожиданно просто:
– Папа умер. Но мама говорит мне, что он уехал в Грецию и у него там всё хорошо. Чтобы я не переживал. Ты только не выдавай, что я знаю.
– Не выдам. Но знаешь, обычно мамы говорят совсем наоборот.
– А моя мама лучше обычных.
– Верно, брат. Гораздо лучше.
У Нины защипало в глазах, когда она увидела, как Михаил неловко, стесняясь, гладит Петьку по голове.
– Давай ещё постреляем?
– сказал он дрогнувшим голосом.
– Нет, пойдём лучше есть, - рассудительно ответил малыш.
– А то мама совсем расстроится. Мы же сможем ещё когда-нибудь пострелять?
– Ты же знаешь, что сможем.
– Ладно, давай последний разик!
Петька снова приложился к винтовке. Михаил отошёл в сторону:
– Теперь сам. Всё сам.
Винтовка хлопнула, и банка отозвалась надтреснутым щелчком.
Нина сказала, выйдя из-за укрытия:
– Молодцы! Всех ворон распугали. Прошу к столу, товарищи солдаты.
Она старалась держаться спокойно, естественно, словно ничего не случилось. Просто одинокая женщина приехала в гости к женатому мужчине. Обычная история.
– Нина, а ты почему ничего не ешь?
– вопрос Михаила отвлёк её от тяжёлых мыслей.
– Как говорится, «ужин отдай врагу», - ответила она.
– Петя, к тебе это не относится, тебе пока рано думать о фигуре.
– А я и не думаю, - ответил Петька с видом очень занятого человека, который жалеет о том, что вынужден отвлекаться на еду.
– Я уже ем. Вот этот сыр вкусный! Мама, почему ты его никогда не покупаешь?
– Буду покупать. Пей йогурт.
– Я не хочу. Я уже поел. Спасибо. Очень вкусно. Миша, можно я пойду наверх, пострелять по банкам?
Нина хотела его остановить, но Михаил опередил её:
– Конечно, можно. Заряжать ты умеешь. Когда кончатся пули, позови меня, я дам ещё.
Перехватив тревожный взгляд, которым Нина проводила сына, Михаил положил свою руку поверх её ладони:
– Душа моя, не беспокойся. Это абсолютно безопасное занятие. Кстати, ты кое-что забыла принести с кухни. Нет-нет, сиди, я сам.
Он принёс шампанское, бесшумно открыл и разлил по фужерам. Сев рядом с Ниной, он бережно обнял её за плечи и чокнулся с ней:
– Ну, за нас?
– За кого это, «за вас»?
– не удержавшись, спросила она, но тут же попыталась смягчить резкость.
– За тебя с Петькой? Как вы быстро столковались. Я ревную. Он уже даже разрешения спрашивает не у меня, а у тебя.
– Это нормально. Нормальная мужская дружба. Но выпить я хочу, прежде всего, за нас с тобой, - он смутился.
– То есть и за Петьку, конечно, тоже. За нас троих. Чтобы у нас всегда всё было так хорошо, как сегодня.
– Тост принимается, - Нина постаралась улыбнуться, чувствуя, что её губы дрожат.
«Всегда, - мысленно повторила она.
– Всегда, когда жена будет в отъезде».
– Я не успел извиниться перед тобой за этот бардак на кухне. Сама понимаешь, дом давно не знает женской руки. А старшина, конечно, хозяин исправный, но… Но он - не хозяйка.
– А что, твоя жена сюда не ездит?
– невинно поинтересовалась Нина.
– Кто? Моя жена? С чего бы ей сюда ездить?
– с неприязнью спросил Михаил.
– Я даже не знаю, где она сейчас.
– Зато я знаю, - сказала Нина, чувствуя, что шагает в пропасть.
Её, что называется, понесло… Сейчас всё рухнет. Ну и пусть. Пусть всё кончится, но больше не надо будет притворяться. Пусть…
– Что ты знаешь?
– изумлённо спросил Михаил, отодвинувшись от неё.
– Она сейчас на море. С дочкой. Извини, я видела фотографию на кухне. Твой бдительный старшина забыл её спрятать. А может быть, и не забыл.
– Фотографию? На кухне?
Он расхохотался так, что расплескал шампанское на скатерть.
– Извини, милая… Душа моя, ты не слишком наблюдательна. Все в один голос говорят, что мы с сестрой похожи, как близнецы. Хотя она на семь лет моложе. Неужели ты не заметила никакого сходства?
Нина, ошеломлённая его словами, закрыла лицо ладонями.
– Глупенькая… - Он обнял её и погладил по голове, как маленькую.
– Представляю, какие логические цепочки ты уже понастроила. Отправил жену на юг, ходит по ночным клубам, возит молоденьких девочек в своё гнездо разврата… Я был женат так давно, что об этом пора и забыть. Жена ушла от меня к любовнику. Мы развелись ещё при социализме. Они сейчас живут в Англии, больше я ничего об этих людях не знаю. А сестра с мамой живёт в Штатах, в Техасе. У неё муж - настоящий ковбой, у них маленькое ранчо, и мы с тобой обязательно их навестим. Ну, открой личико!
– Мне стыдно, - Нина никак не могла посмотреть ему в глаза.
– А мне смешно.
– Значит, ты один?
– Один во всей Вселенной, как анчар у Пушкина.
– Мне надо умыться, - сказала она, пряча улыбку.
– Лицо горит.
– Проводить тебя в ванную?
– Может, я и дура, но не до такой же степени. Сама найду, - она встала, резко отодвинув стул, и рассмеялась, припав к его плечу.
– Какая же я дура!
В этот момент у Михаила на поясе зачирикал мобильник. Он, извиняясь, развёл руками и взял трубку.