Нищий лорд
Шрифт:
После десерта, когда слуги сэра Николаса разносили портвейн и бренди, Огастес заявил со свойственной ему бесцеремонностью:
— Поздравляю тебя, Периквин. Я не ожидал найти в твоем доме такой отличный бренди.
— Не понимаю, чему ты удивляешься, — сказал лорд Корбери.
— Просто я слышал, что ты на мели, старина, — ответил Огастес. — Но этот бренди даже лучше, чем тот, что я пил на прошлой неделе в Карлтон-Хаусе. Могу поставить свой последний пенни — он был провезен контрабандой.
— Контрабандой! — вскричала Фенелла.
— Сейчас
— Пятьдесят тысяч фунтов! — Фенелла услышала, как лорд Корбери несколько раз медленно прошептал эти слова, и ее сердце замерло от страха.
— Нет! Нет! — хотела было крикнуть она, но опоздала.
Наклонившись через стол, лорд Корбери, вид которого явно свидетельствовал о том, что названная сумма произвела на него неизгладимое впечатление, уже сверлил взглядом Огастеса.
— Все это очень интересно, Огастес. Расскажи-ка поподробнее.
Огастеса так и распирало от желания показать свою осведомленность.
Он принялся рассказывать длинную и запутанную историю о каких-то друзьях, которые во время войны контрабандой доставляли шелк, чай и спиртные напитки, прятали свой товар в часовнях или в стогах, потом привозили его частями в Лондон. Каждая поездка приносила им баснословные прибыли. У Фенеллы, которая заметила, что лорд Корбери проявляет столь живой интерес к рассказу Огастеса, перехватило дыхание. Она чувствовала, как в голове лорда Корбери выстраивается некий план.
Чтобы немного развеяться, Фенелла предложила Хетти оставить мужчин допивать вино, и они обе направились наверх.
— Периквин угостил нас великолепным обедом, — снисходительно промолвила Хетти, — но мне совершенно непонятно, как он может позволить себе потратить деньги на столь изысканные блюда.
— Он устроил этот прием ради тебя, — Фенелла постаралась уклониться от обсуждения этой темы.
— Очень мило с его стороны, — жеманно проговорила Хетти, рассматривая свое отражение в зеркале. То, что она там увидела, ей очень понравилось.
Внезапно поддавшись какому-то порыву, Фенелла сказала:
— Будь с ним помягче, Хетти. Уголки прекрасных губ Хетти приподнялись в удовлетворенной улыбке.
— Я и так добра к нему, — ответила она, — я отношусь к нему лучше, чем к кому-либо другому.
— Он ведь очень любит тебя, — настаивала Фенелла. — Я очень хотела бы, чтобы он был счастлив.
Действительно, подумала Фенелла, если она и будет способствовать тому, чтобы Хетти вышла замуж за Периквина, то только потому, что он убежден, будто именно в этом и заключается его счастье.
— Неужели ты можешь предположить, — сказала Хетти, — что я соглашусь жить в этом безвкусном и неудобном доме?
— Ты права, дом в плохом состоянии, — согласилась Фенелла. —
Хетти снисходительно улыбнулась.
— Моя дорогая Фенелла, ты, наверное, начиталась этих вздорных романов для горничных. Уверяю тебя, для счастья деньги значат очень много. Если ты предполагаешь, что только из любви к Периквину я соглашусь, как ты, иметь лишь одно платье или в течение многих лет безвылазно сидеть в Прайори, не имея ни пенса для поездки в Лондон или для путешествия, то ты наверняка повредилась в рассудке.
— Но ты была бы с Периквином, — пробормотала Фенелла.
— Мне очень нравится быть с Периквином. — Глаза Хетти сузились, от чего она сделалась похожей на кошку. — Но вот интересно, доставит ли мне такое же удовольствие сознавать, что он мой муж? Изо дня в день он будет мозолить мне глаза. Ты знаешь, Фенелла, я всегда любила разнообразие, особенно когда дело касалось мужчин.
Фенелла хотела что-то возразить, но, передумав, проговорила:
— Периквин может получить наследство от дяди, полковника Александера Мессингбург-Корбери! Он не раз давал понять, что сделает Периквина своим наследником.
— Когда я в последний раз видела полковника, он, обгоняя остальных участников, во весь опор скакал по охотничьим угодьям, а потом взломал ворота с кучей замков с легкостью двадцатилетнего юноши, — ответила Хетти. — Ему не более пятидесяти двух — кто же захочет так долго ждать наследства?
На это ответить было нечего. Фенелла понимала, что хотя она и сделала все возможное ради успеха будущего сватовства Периквина, Хетти не допустит, чтобы ее чувства возобладали над разумом.
— Ты собираешься выйти замуж за сэра Николаса? — тихо спросила Фенелла. — Периквин будет сильно переживать.
— Очень может быть, — ответила Хетти. — Я еще не решила.
Хетти еще не успела договорить, как Фенелла поняла, что сэр Николас так и не сделал ей предложения. Но это только вопрос времени — ведь Хетти такая красавица.
Встав позади Хетти, Фенелла увидела свое отражение. Она сама в давно вышедшем из моды, перешитом из старого, платье — а рядом сверкающий и искрящийся туалет Хетти, которая была так прекрасна, что больше походила на произведение искусства, чем на живое существо.
Не в силах видеть свое убожество, Фенелла подошла к туалетному столику и стала раскладывать разбросанные щетки и гребни.
— Дело в том, — сообщила Хетти, при этом в ее голосе слышалось удовлетворение, — что у меня ужасно много кавалеров! С начала года мне сделали уже четыре предложения о замужестве, но папа все отклонил, так как он считает, будто они недостаточно богаты или занимают недостаточно высокое положение. — Она перевела дух и возбужденно продолжила:
— Как бы там ни было, Фенелла, я убеждена, что мужчины будут всегда любить меня, сколько бы лет мне ни было.
— Ты очень красивая, Хетти, — выдавила из себя Фенелла.