Нити жизни
Шрифт:
— Я думаю, нам надо взять тайм-аут, — сообщил он.
— Можно и так сказать, — простонала я. — Но, в любом случае, мне лучше присесть и как можно скорее.
Жертвой наших посиделок стал пустующий диван на террасе, укрытый разросшимся плющом, нагло ползущим по фасаду дома с восточной стороны. Там тоже было не так уж тихо, но все же спокойнее. К тому же, дышалось намного легче, я сразу это заметила. Воздух был свежий, насколько можно судить о нем в мегаполисах. Не было жарко или холодно. Идеальная ночь.
— Укромное местечко, — сказала я, стягивая босоножки и
— Точно, — ответил он, придвинулся ко мне и переложил мои ноги себе на колени.
Я промолчала, наблюдая за тем, как Джастин стал неторопливо вырисовывать изгибистые линии по моим лодыжкам и делать хаотичные завитки на коленках. Кожа тут же отреагировала, покрывшись мурашками. Бросив на него настороженный взгляд и, поняв, что он в упор смотрит на меня, я сглотнула и отвела глаза. Руки невольно прижались к груди. И по привычке я стала смотреть на звезды, но ночной небесный свод ответил мне темнотой, где только обгрызанная луна нелепо болталась посреди.
От бассейна исходило мерцающее сияние мигающих лампочек, развешанных на всех деревьях, находящихся поблизости.
Звуки, стуки, шорохи, разговоры, шаги, движения — всё соединялось и переплеталось между собой, уплывало куда-то далеко-далеко, словно их сносило океанской волной в потаенное глубоководное царство. Оставались только мы вдвоем. Но в этом дуэте я была всего лишь — иллюзией, зыбкой, неправдоподобной, ненастоящей и тонкой, как весенний лед. А он тем, кто подвернулся, чтобы забыть: что здесь, что там, что вообще где-нибудь — я везде временно. И у меня есть только сейчас — те минуты, секунды, мгновения, которыми я дышу.
Было около двух часов, когда Джастин глубоко затянулся и выпустил изо рта облачко сизого дыма. Оно зависло в воздухе и, спустя время, растворилось.
— Это ничего? — спросил он, заметив, что я поморщилась.
— Ничего, — эхом откликнулась я, а потом добавила: — не особо одобряю, но думаю, это не то, что убьет меня.
— Это хорошо, — он затянулся и выдохнул в сторону.
Я ответила кивком, натянув непредвзятую улыбку.
Как вдруг, мимо пулей пронесся какой-то парень с криками: «Ура! Я все-таки его сделал!». Следом за ним просвистели и другие голосившие что-то особи с баночным пивом в руках — это то, минимальное, что я успела углядеть.
— Вот это да… — сказала я, закатывая глаза. — А тут умеют развлекаться!
Джастин хмыкнул и вынул изо рта сигарету:
— Не обращай внимания. Эти ребята ни одной вечеринки не пропускают. Но они никогда не отличались сдержанностью.
— Думаю им весело, — предположила я и случайно закашлялась.
— Как ты? — осведомился он, намекая на моё состояние.
— Полный порядок, — сказала я, хотя меня еще подташнивало. — Остаточный эффект. Мне просто надо было выбраться из этой газовой камеры с грохочущей музыкой, — я махнула на громилу позади.
— Слушай, — вдруг сказал он, — может, нам стоит найти местечко потише?
Почувствовав на себе пристальный взгляд, я застыла. Но его монотонный голос продолжал звучать в моей голове. «И как прикажете реагировать
И тут меня озарило — я с ним пересплю. И он, словно уловив этот вызов, стал приподниматься:
— Ну, так как? Я за ключами от машины?
— И, в какое-такое место мы поедем? — Я бросила на Джастина удивленный взгляд.
— Ну, есть одно — квартира в центре города, с другом на двоих арендуем.
— А… так это — то логово, куда одинокие волки заманивают доверчивых овечек?
— Ты это серьезно???
Я пожала плечами:
— Простая констатация факта. Делаю вывод о том, что наблюдаю.
Он ухмыльнулся и расхохотался.
— Это я-то волк? — продолжил он с иронией. Медленно придвинулся ко мне и склонился так, что в туже минуту я почувствовала его дыхание у себя на щеке. — А ты значит, та самая овечка!?
Я замешкалась. Не зная, что действенней: пнуть его или дать в пах коленом. Было что-то такое, что вызвало у меня чувство отвращения даже не настолько к нему, сколько к себе.
— Нет, полагаю, что я не отношусь к этому «стаду», — заметила я.
Меня раздваивало надвое. Перемены в моем настроении просто так и заявляли о себе: вена у виска пульсировала, подозрительный взгляд изучал расширенные зрачки, смотрящих на меня глаз, а губы, точно не были настроены на то, что хотел предложить им Джастин. Наверно, именно это натолкнуло его на мысль отодвинуться от меня и принять предыдущую позу.
— Гм. Интересно, — изрек он. — Давай сделаем так. Ты соглашаешься и принимаешь мое предложение, а я обещаю самый красивый вид на город и никаких приставаний со своей стороны, — он поднял руку и выставил ладонь точно так, как происходит в судах, когда дают клятву, которую заранее никто не собирается соблюдать. — А если тебе что-то не понравится, ты вольна уйти в любое время. Во всяком случае, ты ничего не теряешь и ничем не рискуешь, — закончил он. — М-м-м… — я замялась, обдумывая, — что ж, звучит заманчиво, давай попробуем.
На лице Джастина появилось победное выражение.
— Ты прелесть, — сказал он, глядя на меня с улыбкой, поднялся и вошел в дом, а я осталась сидеть, не трогаясь с места.
«Легче было сказать, чем будет сделать», — подумала я о сказанных мною словах ранее. Ведь это не жертва, если смысл заключается именно в переменах? Даже если — это отказ от собственных убеждений. Сейчас я могу сосредоточиться только на себе и своем стремлении к свободе, только так я могу немного заглушить мысли о смерти. И если это действительно то, тогда всё остальное — пустая трата времени. Чувства, эмоции, признания, отношения, любовь, — все это лишь вступление на пути разрушения и неминуемой боли в заключение. Вся жизнь — это не больше, чем цирковая арена, где у каждого определенное количество времени для выступления. У кого-то больше, у кого-то меньше, а кому-то оно не дано вообще. И все мы — растрачиваем его, не задумываясь, как будто, в запасе у нас еще девять жизней.