Ночь герцогини
Шрифт:
– Герцогиня, – глухо проговорил он. В груди его шевельнулся гнев.
Она наклонила голову – надменно, как и положено герцогине. Только по щеке ее скатилась одинокая слезинка…
– Ты хочешь сказать, что я полюбил не настоящую женщину, а… иллюзию?
– Что-то вроде этого.
– Ну, хорошо, а ты? Ты тоже полюбила не меня, а какого-то выдуманного мужчину? Не настоящего, а свою мечту?
– Нет, – возразила она. – Ты никогда не лгал мне. Более того – я уверена, что ты вообще не способен лгать, Джем.
– Видишь ли, какой бы горькой иронией
– Я знаю. – По лицу Гарриет текли слезы. – Ты всегда был честен со мной, Джем. Да, это твоя жизнь, и это… замечательно. Ты любишь ее такой, какая она есть. Просто… я не могу жить так, как живешь ты. В этом все дело.
Она долго смотрела на него… смотрела так, словно старалась запечатлеть в памяти его лицо. Джем похолодел. Значит, он не ошибся – она действительно собирается это сделать. Предчувствие не обмануло его – Гарриет решила расстаться с ним.
– Я люблю и уважаю тебя, Джем. Но жить так, как ты, не могу… Прости…
Джем моментально ощетинился. Еще даже не успев ничего сказать, он уже почувствовал, как внутри у него будто все заледенело.
– Как я – это как? – жестко осведомился он.
– В доме, который похож на постоялый двор, где постоянно толкутся чужие люди, приезжают, уезжают, их место занимают другие… Господи помилуй, Джем, ты ведь их даже по именам не знаешь!
– Ну да, конечно, как это я сразу не догадался? Выходит, мои гости недостаточно хороши для герцогини?! Теперь мне понятно.
– При чем тут «недостаточно хороши»? Разве дело в этом? Впрочем, может, ты и прав. – Он видел по ее лицу, что решение уже принято. Гарриет вскинула на него глаза. – Понимаешь, Джем, я вовсе не вертихвостка – скорее наоборот, потому что по натуре я довольно, старомодна. Все, о чем я мечтала, это иметь семью – детей, мужа, который будет меня любить. Вот и все. Я никогда…
Гарриет поспешно отвернулась, но Джем успел заметить, как на глазах ее снова выступили слезы, и от жалости и сострадания у него заныло сердце.
– Господи, да у меня и в мыслях не было, что я могу вести себя так… В общем, ты понимаешь. Что я могу ввязаться в такую авантюру. Выдавать себя за мужчину, скакать верхом, фехтовать, играть в примеро, когда на кону огромные деньги, завести любовную интрижку… Такое впечатление, что речь не обо мне! Но при этом я все равно не в состоянии жить в одном доме с людьми вроде этих твоих Граций… во всяком случае, подолгу. Я не желаю жить в доме, который служит чем-то вроде постоялого двора для всего этого разношерстного сброда, бродячих жонглеров, актеров, картежников. Конечно, я не имею в виду ученых и политиков! И при этом я наслаждалась каждой минутой, которую провела в твоем доме! Это было… как глоток свежего воз духа. У меня такое чувство, что я стала совсем другим человеком. Я изменилась – и жизнь моя тоже изменилась. Я уже даже не виню мужа в том, что он предпочел уйти, оставить меня.
В душе Джема поднялась целая буря чувств. Сердце его будто превратилось в кусок льда, но волна гнева, копившегося в нем, уже готова была захлестнуть его с головой.
– Рад, что мы с Юджинией смогли хоть в чем-то быть тебе, полезны, – процедил он сквозь зубы.
– Нет! Не надо… – схватившись за сердце, крикнула она. – Я не хочу, чтобы мы расстались вот так, с обидой и гневом!
– Ты солгала мне. Все это время ты просто играла роль простолюдинки. Забавлялась! Ты играла… играла мною!
– Это совсем не то, что ты думаешь!
У него перехватило дыхание, во рту внезапно стало горько.
– А Вилльерс!.. О, герцог сыграл со мной превосходную шутку, явившись в мой дом в компании двух герцогинь сразу. Истинно герцогская шутка! Не знаю, почему я сразу не догадался обо всем. Это вполне в его духе. Извращенное чувство юмора, свойственное людям вашего ранга и положения!
– Это не было шуткой!
– Было. Это была как раз такая шутка, оценить которую по достоинству способен лишь тот, кто носит герцогскую корону, – холодным, равнодушным тоном отрезал он. – Юджиния вряд ли смогла бы ее понять. И уж тем более оценить.
– О Господи… не говори так! Это неправда!
Он молча посмотрел на нее – и Гарриет показалось, что разделявшая их стена стала еще толще, только теперь ее скрепляли горечь и презрение, которое она прочла в его взгляде.
– Не беспокойся – я сделаю все, чтобы скрыть от Юджинии уродливую правду о том, что произошло. А ты уезжай… возвращайся в свое герцогство. Ну а я – останусь здесь. Бог свидетель – надеюсь, что больше никогда не увижу тебя!
Лицо Гарриет было залито слезами, но привычная гордость заставила ее высоко держать голову.
– Не понимаю, что такого ужасного я сделала, чем заслужила твой гнев. Но это разрывает мне сердце!
– Я любил тебя. Я думал, что хорошо знаю тебя. И если сейчас я злюсь, то не на тебя – а на самого себя. Я был, слеп – стало быть, я это заслужил. – Он отвернулся. – А теперь, надеюсь, ты извинишь меня. Мне пора. У меня назначена встреча.
– Подожди!
Джем молча ждал. Он видел, что Гарриет пытается что-то сказать – дрожащие губы кривились, но рвущиеся из груди рыдания мешали ей говорить. Потом она снова вскинула голову.
– Скажи, ты уверен… уверен, Джем, что действительно не хочешь остаться со мной навсегда? Ведь я люблю тебя! Если бы ты только знал, как я люблю тебя!
Жалость и любовь разрывали его сердце. Джему казалось, он близок к безумию. Даже сейчас он чувствовал, что продолжает любить ее. Эту лживую до мозга костей женщину, которая обманом пробралась в его дом, чтобы позабавиться с ним.
– Скажи, Джем, почему ты не можешь просто любить меня? Почему не хочешь быть со мной – а не со всеми этими людьми?! – Голос у нее предательски задрожал. – Эта твоя игра… ты не можешь без нее обходиться. Почему?