Ночь кровавой луны
Шрифт:
Ночные кошмары, плохое предчувствие и переживания последних недель вымотали меня до такого состояния, что я начала бояться собственной тени, подозревая в каждом шорохе приближающуюся опасность. Мне казалось, что с усталостью приходит равнодушие, но я хотела жить, потому что знала, что мне есть, ради кого возвращаться в поселение. Я мечтала об отмщении и справедливости, я жаждала снова оказаться в объятиях брата и в обществе сестре. Они моя семья, несмотря на горькую правду, которая мне открылась, и никакой другой семьи я вовсе не хотела, но разве меня спросили?
— Ты сегодня сама не своя, — сказал Форг, присаживаясь рядом на поваленное дерево, а я невольно
— Прости, — посмотрела я на него, стараясь скрыть дрожь в пальцах. — После ухода Карриена мне как-то неспокойно, кошмары замучили.
И это по-настоящему пугало!
Я привыкла во всем полагаться на себя, но так повелось только в последнее время, а до этого меня всегда кто-то направлял. Сначала дед, советам и приказам которого я следовала неукоснительно, потому что знала, если ослушаюсь, могу и не выжить. Потом в моей жизни появился Люциан, и я полюбила брата всем сердцем, и слушалась его, потому что хотела сделать так, как он просит, хотела угодить ему, вызвать своими поступками улыбку на суровом лице кузнеца. Даже побег устроил Норд — мудрый ученый, серьезный и уважаемый в поселении человек, взрослый мужчина. И брат, и Норд доверили меня в руки Карриена, и я не верила, что темный эльф просто так бросил нас одних. Что-то случилось, и это что-то не давало мне покоя, глодало душу и тело противными укусами совести, путало мысли.
Форг сидел каменной статуей, расправив плечи и немного откинув голову назад, отчего бледные лучи солнца падали на его осунувшееся лицо. Полупрозрачная от долгой болезни кожа натянула острые скулы, нос с горбинкой, и только длинные загнутые ресницы и темные дуги-брови оставались яркими штрихами.
— Я должна была проверить каждый куст и каждую кочку в том проклятом месте, — корила я себя, открываясь Форгу. — В том болоте мог сгинуть каждый из нас, даже такой сильный воин, как Карриен. Подо мной буквально разверзлась земля, и, если бы не Нанда, я бы провалилась прямо в объятия мертвецов.
Форг не смотрел на меня, сосредоточенно нахмурив брови и вперив взгляд вдаль. Его нога в чужом охотничьем ботинке мяла пожухлую и подмерзшую траву, а кулаки побелели от напряжения, и я прекрасно понимала его чувства. Форг даже не успел толком поблагодарить того, кто спас ему жизнь, буквально, нес на себе все время, пока мы добирались до Смертельного ущелья.
— Я уверена, что он знает, как сильно ты ему благодарен, — попыталась я утешить Форга, но он сбросил мою руку и посмотрел так неприязненно, что я невольно отшатнулась.
Да, Форг изменился, и настолько разительной оказалась разница между разносчиком пива со светлыми вихрами и смешинками в озорном взгляде и этим темный колдуном, который лишь за одну ночь раздался в плечах и вытянулся в росте, что мне снова стало не по себе. От прежнего Форга, который шарахался от веток елей и пугался каждого шороха, который подтрунивал над моей неуклюжестью и весело шутил, который улыбался чаще, чем грустил, и спал так крепко, что и отряд коэнцев не поднимет, не осталось и следа. Сила, признанная им, успокоенная водами священной реки, изменила Форга, превратив из задиристого юноши в молодого мужчину. Обряд, проведенный нимфеттой, преобразил его не только внешне, но и внутренне, разбудив истинную сущность колдуна.
Я чувствовала, как Форг излучает эту неведомую мне магическую силу, и невольно склоняла голову перед его мощью, но глубоко внутри все еще верила, что однажды услышу звонкий смех и идиотские шутки прежнего Форга — обыкновенного грязного мальчишки,
— Розали, — позвал меня Форг по имени, и столько затаенной грусти слышалось в этом слове, что я невольно сжала лук сильнее. Во взгляде колдуна полыхал огонь, и мне впервые стало страшно рядом с ним, потому что я перестала воспринимать Форга, как друга, как соратника, как помощника, я видела в нем лишь темного колдуна, получившего, наконец, свою силу. И, если сейчас в его зрачках полыхает огонь, а мощь чувствуется тяжелым давлением, то что будет, когда Форг войдет в полную силу?
— Не бойся меня, — умоляюще попросил он, протягивая ладонь, которой мягко коснулся моей щеки. От его прохладных пальцев по всему телу прошелся импульс, пробудивший жар, и от стыда я невольно опустила взгляд, не зная, как реагировать на произошедшее.
Разве когда-либо раньше от взгляда Форга мне становилось так неуютно и неловко, что хоть хватай оружие и убегай?
— Обещай мне, что с нами ничего не случится? — сказала я, пытаясь наладить прежние беззаботные отношения, когда мы смеялись и подшучивали друг над другом, но Форг резко отнял руку и снова нахмурился, а его губы сжались в тонкую линию.
— Я не могу тебе обещать такого, — резко ответил он, поднимаясь на ноги и подавая мне руку. — Пойдем, Нанда велела отыскать тебя и привести в лагерь.
— Она бы и сама могла меня найти, — пробурчала я невесело, чувствуя подступающее раздражение.
Нимфетта меня пугала, ее присутствие вызывало безотчетные страх и тревогу, но Форг общался с нимфеттой так, как и полагалось разговаривать с существом, спасшим тебе жизнь. И, нет, меня не раздражал тот факт, что Форг бегает, как собачонка, выполняя каждую ее просьбу, просто, напрягало, что он перестает быть самим собой.
— Холодно, ты бы поберегла свое здоровье, — как бы между прочим сказал Форг, касаясь моего плеча. От того места, где его ладони дотронулись до ткани плаща, разлилось приятное согревающее тепло, даже кончики пальцев на ногах согрелись, а сырые ботинки вмиг высохли. Форг нахлобучил мне на голову капюшон и слегка растянул уголки губ, я же спрятала глупую улыбку.
«Вот, дурочка, ты теперь каждый раз будешь так радоваться, когда Форг хоть немного оттает и проявит человеческие чувства? Не радуйся, судя по стремительности роста его силы, скоро он превратится в истинного темного колдуна и всеми его мыслями завладеют мечты о покорении мира. Что еще может интересовать могущественного колдуна…»
Я веселее глянула вокруг, на платаны, ставшие мне уже братьями, и на ели, которых я считала своими сестрами. Только с ними и делилась всем наболевшим, за неимением лучшего собеседника. Форг, по больше части, молчал, а Нанда так страшно шипела, что я старалась переложить обязанность общения с ней на плечи своего спутника.
— Был бы с нами Люциан, уж он-то показал этой зарвавшейся нимфетте, куда она может идти со своими приказами, — пробурчала я, но Форг не поддержал моего ворчания. Он снова молчал и сосредоточенно хмурился, пребывая в собственных мыслях. Такого Форга я видела все чаще, стараясь привыкнуть, но как тут за несколько часов свыкнуться с мыслью, что, искупавшись в реке, Форг из мальчишки превратился в мужчину. Вон, даже черты лица загрубели и светлые локоны больше не вьются, а неровными рваными прядями торчат во все стороны. Признаться, я бы даже сочла этот образ более привлекательным и мужественным, если бы теперь Форг не смотрел на меня свысока нечитаемым полыхающим взглядом.