Ночь кровавой луны
Шрифт:
— К вечеру мы будем дома, — сказала она глухим задушенным голосом, но, только по ее плотно сжатым губам и особой бледности я понял, как сильно Нанда переживает появление среди своих спустя столько лет разлуки.
— Ты справишься, — подбодрил я нимфетту, хотя совершенно не желал с ней разговаривать.
Да, умом я понимал, что смерть Карриена, жестокая и бессердечная — это жертва за мою жизнь, взятая силой для обряда, но сердце упорно противилось этому страшному свершившемуся акту насилия. Лучше бы Нанда дала мне умереть, лучше бы смирилась с собственной участью, чем пыталась вернуть себе прежнее положение такими жестокими путями.
Да,
— Я чувствую, что время твоей инициации скоро придет, — прошипела Нанда, и я печально улыбнулся.
«Ты и не представляешь, насколько скоро», — подумал я, представляя, что жертвой на этот раз станет кто угодно, только не моя Розали.
— Время покажет, — кивнул я нимфетте, надолго замолкая.
Мы решили, что остановимся в старом домике Нанды, куда и держали путь, и всю оставшуюся дорогу я снова тайком подглядывал за Розали.
Морозный воздух сковал все живое вокруг, и даже нимфетты не щебетали своими птичьими голосами, надолго умолкнув. Торжественность наступающего холодного времени года подействовала на каждого из нас по-своему, но об этом как-то не думалось. Просветы среди могучих платанов и тонкоствольных елей указывали на то, что лесной город нимфетт совсем близко.
Я не знал, чего ожидать от места, не описанного ни в одной книге и не виданного ни одним человеком, но замер от изумления, когда деревья неожиданно расступились, открывая вид на огромную поляну, в центре которой рос могучий дуб, кронами подпиравший облака. Такого я точно не ожидал.
— Всеотец, Форг, ты тоже это видишь? — вцепилась в мой локоть Розали, едва мы вышли на край поляны. — Это что же за дерево такое? Оно мне точно не снится?
Розали изумленно протерла глаза кулачками и снова вытаращилась на огромный могучий дуб, по ветвям которого порхали, словно огромные бескрылые бабочки, нимфетты. На каждой ветке повисли их незатейливые дома, сплетенные из веток и похожие на огромные осиные ульи, а гомон стоял такой, словно стая птиц собралась в кучу, трезвоня кто во что горазд. И потоки магии, цветными нитями переплетавшиеся повсюду, создавали впечатление, что дуб окружает живая радуга, разбрызгивающая цветные капли куполом.
— Это Мудрый дуб, — с придыханием сказала Нанда, сжав руки и не моргая. Из ее огромных глаз катились слезы, прочерчивая хрустальные дорожки на бледных щеках, а она все смотрела и не могла отвести глаз.
— Нанда не сказала вам, кто там живет, — вклинилась Дариника, которая совершенно не обратила внимание на удивление людей. Ей-то не в новинку огромное дерево, достающее вершиной до самих облаков. — Только самые старые нимфетты допускаются до Мудрого дуба, а таких в нашем городе немного.
Она печально покачала головой, указав на платаны, что росли вокруг поляны.
— Мы живем в обычных домах и не имеем связи с Мудрым дубом, но когда-нибудь и я стану одной из тех, кто поселиться на нем и услышит голос первого дерева, посаженного здесь нашими предками.
— Она права, — качнула головой
— Хмм, нелегкая работа у ваших древних, — с сарказмом выпалила Розали, скрестив руки и вскинув подбородок. — И как же один из них оказался в поселении, где жила моя мать? Разве он не пренебрег своими обязанностями, не помолившись богам?
Нанда поняла слова Розали так, как они звучали. Она не различила ни сарказма, ни обиды, ответив уже более спокойным голосом.
— Древние появляются в местах скопления негативной магии, злой силы, как принято называть это явление у вас, людей. — Объяснила Нанда. — Есть не только божественная магия, не только источники их силы, существует и Тьма, впитанная этой землей еще с самого зарождения. Тьма питает колдунов, тьма дает жизнь эльфам, без тьмы мы бы и сами погибли, как и без света. Только в единстве жизнь!
— Ничего не поняла, — устало пробормотала Розали, широко зевнув. Окружающее великолепие уже не так волновало ее, как желание оказаться в доме.
— Мне бы сейчас горячую ванную, — прошептала она, и Дариника, до этого молчавшая, потянула Розали за собой.
— Пойдем же, пойдем, — позвала она девушку. — Тебе понравится в нашем домике, там так много цветок и так уютно, а Лея приготовит тебе горячую ванную, ведь она такая умница. Стихия воды для нашей Леи, что раз пальцами щелкнуть.
— Никогда не видел ничего более прекрасного, — сказал я Нанде, когда Дариника и Розали ушли с поляны.
— И не увидишь, — торжественно ответила мне Нанда, тоже исчезнув из вида с порывом ветра. До встречи с древними она не имела права ступать на священные земли, принадлежащие нимфеттам, а уж приближаться к Дубу тем более.
Поляна притягивала взгляд, очаровывала своей магией, текущей золотом и серебром по воздуху, манила таинством. Дорог и транспорта я не увидел, как и других строений, но всюду сновали непонятные приспособления, управляемые стихиями, а нимфетты носились по поляне, занятые каждая своим делом. И всполохи магии, как лепестки цветов, укрывали поляну разноцветным куполом.
Только к ночи я очнулся и понял, что простоял здесь достаточно долго. На меня никто не обращал внимая, потому что священные земли не принимали чужаков. Простой человек прошел бы мимо или вовсе не дошел бы до Мудрого дуба и священного озера, а перед нами расступились деревья, значит, нас ждут.
— Тебе пора в дом, — позвала меня Лея, неожиданно оказавшись рядом. — Мы теперь семья, а семья принимает решение вместе. Будем голосовать.
Я ничего не понял, но согласно кивнул, нехотя отрываясь взглядом от магических потоков, протянутых от Дуба к каждому дереву, кусту и травинке. И, только оказавшись в домике нимфетт, я увидел нечто более прекрасное, чем волшебная поляна, на которой они жили.