Ночь с убийцей
Шрифт:
Если ты не она.
Подавив желание прикоснуться к Владе, направился к двери. Мне всё больше и больше хотелось, чтобы эта женщина оказалась моей Тэкэрой. Как бы это всё упростило!
Если же нет… Что тогда?
Глава 30. Тэкэра
Какое-то время, сидя в тишине, я смотрела на Дару и давилась слезами. Улыбалась ей через силу, шептала, как люблю, и умоляла сказать хоть слово, издать хоть звук.
Но дочь упорно была безмолвна, будто у нее замкнули связки.
Через силу поднялась, переодела малышку. Заодно пересчитала
— Есть хочешь? — спросила ее, когда она, придерживаясь за мою руку, сползла с кровати и осторожно осмотрелась. Она словно боялась ступать на дощатый пол, укрытый плетеной дорожкой, недоверчиво покосилась на низкий потолок и выступающий сруб, где на поперечной, вскрытой лаком, балке, висели интересные плетеные фигурки. Только сейчас заметила. Солнце игриво блестело в узорах, а легкие потоки теплого и холодного воздуха по комнате вертели ими, как балеринками. Только там были не люди, а звери. Лисица, заяц, медведь, кабан.
Дочь запрокинула голову и потрогала воздух руками, словно просила достать побрякушку.
— Скажи маме «дай», — попробовала я.
Дочь перевела на меня черный обиженный взгляд, а потом внезапно отвернулась. Добралась до сумки и выудила из пакета сухарь. Села прямо на пол и стала его грызть.
Я сглотнула подступившую панику. Ублюдки так испугали ее, что она теперь никому не доверяет. Даже мне.
— Держи, — протянула ей бутылочку. — Вода.
Она моргнула, прожевывая сухарь, а потом забрала бутылочку, но, услышав скрип за дверью, поднялась на ноги и спряталась за моей спиной.
— Все хорошо. Это Ку…
Цепкие пальчики щипнули за ногу, мне пришлось увернуться и взять малышку на руки.
Мы всматривались во входную дверь. Я с замиранием сердца, а дочь с широко распахнутыми глазами и открытыми губками. Но никто не пришел.
— Поможешь маме прибираться? Устроим наше жилище?
Дара немного наклонилась, потерла кулачками веки и стала выворачиваться из объятий. Когда оказалась на полу, потопала к кровати, вернулась к сумке, достала мою куклу, а потом снова вернулась к кровати. Забралась на нее и уселась играть.
Я какое-то время наблюдала, а потом, глянув в окно, на побагровевшее перед закатом небо, решила, что пора хоть чем-то занять руки. Иначе я свихнусь дергаться на каждый шорох и ждать, что кто-то вломится в дом.
Но где же Кунай? Без него стало одиноко и пусто, будто в груди не хватало кусочка сердца. Меня слишком тянет к этому мужчине. Вот бы быстрее найти Тэкэру, все выяснить и разойтись. Потому что противостоять такому натиску я долго не смогу.
Сначала я стянула дорожки и убрала пыль на полочках и в углах. Хотела вытряхнуть все это на улице, как раз думала, гляну, где взять воды, ведь мы в дом так и забыли ее занести.
На пороге наткнулась на два ведра с набранной кристально-чистой водой. Ведра сверкали и притягивали взгляд. Я затащила их в дом, поставила около стола. Смотрела, как расходятся круги на воде, и сглатывала от жажды. Можно ли ее пить?
Хуже точно не будет. На полке, закрытой плотной тканью стояла посуда. Фарфоровая, белая, ни единого скола и трещины. Здесь же чашки, стаканы и столовые приборы. Все завернуто в пищевую бумагу и прикрыто белой хлопковой тканью.
Достав небольшую чашечку, я обернулась, чтобы проверить,
Одна широкая кровать возле довольно большого окна, огромный камин, что легко обогреет в зимнюю стужу и протопит дом холодным летним вечером. Дубовый стол, крепкие табуретки на толстых ножках. Все будто нарочно сделано грубо, но создавало единый стиль.
Несмотря на олинклюзив в плане удобств этот домик мне тоже нравился. Я наверное не привередливая, и никакие тканые дорожки и вышитые шторки меня не пугали.
Я с удовольствием все сняла, вытряхнула на улице и снова вернула на место. Перед этим влажной тряпкой прошлась по подоконнику, откосам, сдернула паутину на потолке, еле дотянувшись, хотя Кунай едва не подпирал головой балки, убрала комки пуха, что собрались на узком комоде возле стены и под кроватью. Довольная собой осмотрела комнату еще раз.
Выложенный из камней камин отдавал холодом и мраком. Я долго ходила мимо него, боясь подступиться. Но когда делать уже было нечего, сухари мы с Дарой доели, все сверкало чистотой и свежестью, все-таки полезла в зев и тщательно вычистила остатки древесных углей.
Когда расчихалась от пыли и пепла, Дара заинтересованно подняла голову и, не выпуская куклу из рук, подобралась ближе. Заглянула в темноту камина.
— Кунай вернется, сделает тепло, — пояснила я. Дочь слабо улыбнулась и потерла глаза. Полезла ко мне на руки и долго не могла успокоиться, то крутилась, то переминалась с ноги на ногу, пока я не дала ей попить немного воды и не отнесла к кровати. Малышка пригрелась у меня на плече и через время закрыла глазки. Так за несколько часов и не порадовав меня голосом.
Обнимая крошку, я не сдержала слез. Они ползли по щекам и обжигали, похлеще кислоты. Толя сдал нас. Он знал, что они идут нас убивать, или думал, что обойдется? Никогда ему этого не прощу. Надеюсь, что его уже прикопали где-нибудь в лесу люди Ингота, потому что за молчание Дары он поплатится своим языком. Клянусь. Я отомщу ему за это.
В доме стремительно серело. Кунай не возвращался, а я все больше волновалась. Меня не тревожило, что он нас бросил, я переживала, что с ним что-то случилось. В груди разворачивалась черная дыра, когда представляла, что мужчина наткнулся на хищника или его путь преградили бандиты. Эта бездна страха всасывала внутрь мой сон и покой. Сердце колотилось, как заведенное.
Я лежала неподвижно, будто мумия. Вслушивалась в тишину и надеялась среди пения вечерних птиц и поскрипывания веток услышать шаги. Его шаги.
Тук. Тук. Тук.
Один удар сердца.
Два.
Последний.
Крепкая рука, пахнущая металлом, легла на рот, заставляя молчать. Я повернулась, вытянулась на постели, обняла пришедшего за широкие плечи.
— Муж, где ты шлялся? Забыл свою Тэкэру? Ну давай же, возьми меня, Ку…
Я вдруг открыла глаза и уставилась в черноту ночи, вылетев, будто пуля, из сна. Что-то тихо щелкнуло за плечом, а я не смогла повернуться. Все тело стало каменным и холодным. Меня пронзило ужасом, от темечка до пяток. Прижав к себе дочь, я зажмурилась и стала ждать исхода.