Ночь с убийцей
Шрифт:
— Оч-чень, — я сдавила кулаки на коленях до сильной боли, чтобы прогнать дрожь и совладать с собой. Холод, жар, все сразу. От его поглаживаний и невесомых, непринужденных прикосновений. Я, как кошка в марте, сейчас заною, чтобы меня приласкали. Чтобы себя отвлечь и прогнать наваждение, стала говорить: — Но играть было тяжело. После концертов походила на выжатую тряпочку. Словно не героиню, а меня убивали каждый раз в финале. Играть Мари из «Щелкунчика» было намного легче. Хотя я не люблю сюжеты, где все оказывается сном. — Я посмотрела Кунаю в глаза, нырнула в темноту и уже не смогла выплыть. Осталась висеть облачком на краю пропасти. — Знаешь, чем мне нравилась Кармен? — спросила изломанным хрипотцой голосом.
Он приподнял тёмную бровь и застыл, приготовившись слушать.
— Тем, что она была свободной и сильной. Я слабачка, — пожала плечом, отчего рука Куная соскользнула ниже и легла на колено. Застыла на грани полотенца и мокрой джинсы. — Я чувствовала, что Толя не мой мужчина, но не смогла ему отказать, когда замуж позвал. Узнала, что беременна и испугалась одиночества. Испугалась, что не справлюсь, — я сглотнула подкатившую горечь и посмотрела вниз и в сторону, чтобы не читать в глазах мужчины жалость или неприязнь. Зачем я ему это говорю? Я никому и никогда не признаюсь, что муж меня колотил и морально издевался. Это слишком больно. И сейчас эти откровенности не к месту.
Кунай сжал моё колено и, подавшись ко мне, обжёг дыханием.
— Тебе придётся справиться.
Я смогла лишь прикрыть веки, соглашаясь с его словами.
Он отпрянул и кивнул на свой бок, где повязка алела кровавыми разводами:
– Перевязать нужно.
— О, Боже, — я скинула полотенце и подорвалась. — Зачем ты меня поднимал? Кровь теперь сильно идет. Ложись! Сейчас же! В какой сумке аптечка?
Глава 28. Тэкэра
— Тише, — его смех зашуршал, отзываясь под рёбрами щекоткой. — Малую разбудишь. Аптечка в чёрной сумке… — Сверкнул глазами: — Уверена, что мне нужно ложиться? Как будешь перевязывать бок? Или… это предложение?
— Не сочиняй, — разозлилась я и толкнула его слабо в плечо, заставляя лечь на пол. — Так ты расслабишься, а я смогу зашить рану. — Я отошла к стене, порылась в сумке, нашла все, что нужно, и вернулась. — Иначе она будет заживать долго. Или боишься уколов? — я вытянула упакованную стерильную иглу. Приготовила рядом спиртовой спрей, лейкопластырь и ножницы. — Кляп? Или потерпишь? — заулыбалась я. Хотелось нарочно его подначить, будто это помогало нам обоим идти дальше.
Он молча забрал полотенце. Расстелив его, лёг и, не поморщившись, сорвал окровавленную повязку. При этом не отрывал тёмного взгляда от моей мокрой футболки, под которой отчётливо выступали бутоны напряжённых сосков.
— Глаза береги, — буркнула я, глянув на ненужные теперь ножницы. Видимо, Кунай слишком привык сам справляться с проблемами. Запасливый и бескомпромиссно жесткий в своих решениях и действиях.
На его молчаливый вопрос я пояснила:
— Игла в руке женщины — опасная штука. Тебе так не кажется? — легко провела кончиками пальцев по краю раны, царапнула иголкой в достаточной близости от кожи, но чтобы не зацепить его. Наклонилась ниже. Надрез небольшой, но шрам останется. Его тело покрылось мурашками от моего дыхания или близости, не знаю, а я, пользуясь тем, что Кунай прикрыл глаза, ввела острие в кожу. Быстро натянула нить. Затем еще два стежка и завязала. Так, словно делала это тысячу раз. Забрызгала рану спиртом и, приклеивая пластырь, внезапно осознала, что не испугалась вида крови. Меня не замутило и не вырвало. Я не упала в обморок.
Убрала руки и встала, откровенно шокированная. Отступила от мужчины и отвернулась. Он меня делает другой, не собой.
— Где я могу переодеться? — я покосилась на кровать, где тихо посапывала дочурка.
— Здесь, — хрипло ответил он. — В этом доме одна комната. Или снаружи. Удобства ты видела… Но советую не выходить без меня. — Раздался короткий смешок. — С твоей способностью падать, мне всё же стоит быть рядом, чтобы помочь тебе подняться.
Я ощутила на щиколотке поглаживание его пальцев.
— Тогда, — убрала ногу подальше, хотя совсем не хотелось, — отвернись.
— Меня только что зашили, — тон его напоминал рык сытого хищника, а взгляд, казалось, жалил кожу. — Мне противопоказано двигаться.
— Но глаза же закрыть можно? — зашипела я яростным шепотом.
— Нельзя, — откровенно усмехаясь, ответил он. — Один раз я уже закрыл их, так тебя едва не прикончили люди Ингота. Больше я такой оплошности не допущу. Теперь ты всегда будешь в поле моего зрения. Вла-да.
Я чуть не топнула ногой. Вот наглец!
— Ну смотри, тебе же хуже, — и показала ему язык. Да мне терять уже нечего. Не тронет он меня, у него другая есть. Тэкээээра.
От неоправданной ревности меня всколыхнуло новым жаром.
Потянула вверх мокрую майку, оставаясь к Кунаю передом, а когда край ткани почти приоткрыл грудь, отвернулась и стала спиной.
Когда брала лекарства, заметила в сумке футболку. Большую такую, черную. Сойдет за ночную сорочку и бедра прикроет.
Подцепила ее пальцами ног и подкинула вверх. Поймала на лету. Наклоняться перед ним не буду. Еще чего! И быстро напялила футболку.
Осталось всего лишь стянуть брюки и сменить мокрое белье. Не хочу заразу подхватить.
Нашла самый темный угол в комнате, около окна, ступила туда и только после этого повернулась. И опешила.
Кунай стоял передо мной и прожигал мрачным взглядом. Когда только успел подобраться? Ни звука не раздалось!
— Твоя любимая, — приподняв по-звериному верхнюю губу, рыкнул он. И, слегка поморщившись, пояснил: — Именно в этой футболке любила спать Тэкэра. Заставляла меня носить её днём, а ночью надевала. — Протянул руку и провел подушечкой пальца по вороту, смещая ткань так, что она соскользнула, обнажая одно плечо. — Говорила, запах нравится.
Я опустила взгляд и тихо сказала:
— Но я не она. Извини.
Он поставил ладони на деревянные стены и, подавшись ко мне, хитро прищурился:
— Так что насчёт запаха? — Едва не касаясь губами моего лба, глухо уточнил он. — Нравится?
Издевается? Да? Ему все равно, что ли?
— Все вы одинаковые, — прошипела отчаянно. — Козлы! — Толкнула его, чтобы отошел. Стянула через верх футболку и швырнула мужчине в лицо. — Отойди.
Он ловко отклонился и снова ужалил меня взглядом.