Ночь в тоскливом октябре
Шрифт:
— Без проблем.
— Можешь мне ром с колой сделать?
— Все будет в лучшем виде, — я накинул халат и направился к двери.
— Со льдом, — добавила она.
Я оглянулся к ней через плечо. Она выглядела великолепно, стоя там с поднятыми руками, улыбаясь мне из-под скомканного полотенца.
— Дверь можешь не закрывать, — сказала она. — Пусть пар выходит.
Кивнув, я повернулся и пошел на кухню, где сделал коктейли. Потом отнес их в гостиную и вернулся на кухню за крекерами и баллончиками с сыром.
Когда
— Ого! — сказал я.
— Ого, но немного прохладно, — сказала она. — Одежды для меня нет никакой?
— Ой. Да, конечно, извини.
— Да ничего.
Я поспешно прошел мимо нее и повел ее через коридор в свою спальню. Там достал длинную хлопковую футболку из комода. Развернув ее, я спросил:
— Как тебе это?
Футболка была красной, с изображением Гуфи.
Айлин слегка нахмурилась.
— Это из вещей Холли?
— Это мое.
— Но она это наверняка носила.
— Ну да.
Холли часто это носила как ночную рубашку. Футболка шикарно на ней смотрелась, короткая и облегающая.
— Могу найти чего-нибудь еще, — сказал я.
Помотав головой, она шагнула вперед и забрала ее у меня.
— Нет, все нормально, — она сдернула полотенце со своего тела, швырнула его на мою кровать, затем натянула футболку через голову. Тонкая хлопковая ткань скользнула вниз, обтягивая контуры ее тела. На ней эта вещь была короче, чем на Холли.
Она подняла руки, чтобы высвободить волосы из-под воротника, и подол задрался выше ее паха. Потом вновь упал, когда она опустила руки.
Улыбнувшись, она спросила:
— Я нормально выгляжу?
— Отлично.
— Немного коротковато.
— Не знаю, как ты, а я не возражаю.
Она ухмыльнулась:
— Ну, я готова выпить. Ты как?
— Вполне готов.
На сей раз, уже она повела меня обратно. Я вошел в гостиную следом за ней, глядя на то, как плавные округлости ее ягодиц покачиваются под облегающей тканью.
Мы сели бок о бок на диване.
Я взял оба бокала и вручил один ей. Она подняла свой бокал в мою сторону.
— За то, что мы в безопасности, в чистоте и тепле, и вместе, — сказала она.
— За это стоит выпить.
Мы выпили.
— Мммм, хорошо как! — сказала Айлин. — Ром с колой ты мешаешь офигенно.
Я засмеялся.
— Ну, не совсем отвратительно.
После еще нескольких глотков, Айлин поставила свой бокал и взяла крекеры.
— Давай уже жрать, что ли.
Пока она открывала коробку с крекерами, я содрал обертку с баллончика с плавленым сыром.
— Поверить не могу, насколько проголодалась, — сказала она.
— У нас была насыщенная ночь.
— Господи, и не говори. Так, дай-ка мне.
Я снял крышку и вручил ей баллончик. Перевернув его, она выдавила маленькую горку оранжевого сыра на крекер, что держала в руке.
— Открой рот, закрой глаза, — сказала она.
Я раскрыл рот, и она закинула туда крекер. Я сомкнул челюсти. Крекер захрустел. Плавленый чеддер был жирным и пряным и остро отдавал привкусом бекона.
Айлин намазала крекер и себе. Она съела его, пока я выпил еще рома с колой. Продолжая жевать, она прикрыла глаза. По ее виду можно было подумать, будто она наслаждается редким деликатесом. Проглотив, она вздохнула:
— Фантастика.
— Да, весьма недурно.
Намазав сыром еще один крекер, она сказала:
— Аппетит какой-то зверский.
— Ну так ешь давай.
— Нет, это тебе, — она сунула крекер мне в рот, затем сделала еще один глоток из бокала и начала намазывать следующий. — Наверное, это как-то связано с сексом, затраты энергии и так далее.
Я кивнул, прожевывая еду.
— Но люди наверняка жрать хотят и после того, как спасаются от чего-нибудь опасного. Адреналин и все такое. Ты знаешь физиологию?
— Не особо.
— Я тоже. Но я пережила несколько землетрясений, и после них всегда чувствовала, что проголодалась, — ее лицо расплылось в улыбке. — И возбудилась. — она закинула намазанный сыром крекер себе в рот.
— Думаешь, мы проголодались из-за того, что подверглись нападению?
Жуя с набитым ртом, она кивнула.
Проигнорировав жаркий румянец, приливший к моим щекам, я спросил:
— И возбудились?
Она еще раз кивнула.
— Ты возбудилась от бомжей, которые на тебя навалились?
Слегка нахмурившись, она помотала головой. Проглотила еду и сделала большой, длинный глоток.
— Не от этого. От того, что выжила. Спаслась. Осталась цела. Это — да, действует.
— А-а. А то я думал, от того, что на тебя напали.
— Господи, да нет, конечно! Ты издеваешься? — она внезапно замолчала и уставилась на меня, с заметным отвращением на лице. — Ты что, думаешь, мне понравилось, когда эти на мне лежали?
— Не совсем, но…
— Они были омерзительны. Они воняли. Они на меня со всех сторон накинулись, обслюнявили, облапали. Они были голые. Я чувствовала их члены. Они пытались меня изнасиловать. И ты думаешь, мне это понравилось?
Сейчас или никогда.
— Они же тебя не изнасиловали, нет? — спросил я.
Она посмотрела на меня так, словно я отвесил ей пощечину. Молча уставилась мне в лицо, с отвисшей челюстью.