Ночь в тоскливом октябре
Шрифт:
Колридж!
Почти точно. Это было похоже на Колриджа. Я знал только три его стиха наизусть: «Кристабель», [34] «Кубла Хан» [35] и «Сказание о старом мореходе». Это определенно не был «Кубла Хан».
Я сильнее сжал руку Айлин. Она посмотрела на меня, и я зачитал ей строфу.
— Ну спасибо от меня и моих мурашек, — сказала она с улыбкой.
— Просто вдруг пришло в голову.
— Не могу
34
Стихотворение Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.
35
Стихотворение Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.
— А ты не знаешь откуда это?
— Из «Древнего Морехода». «Старик Моряк, он одного из трех сдержал рукой».
— А! Ладно. Спасибо. Я думал, может, «Кристабель».
— «Мореход».
— Я должен был знать.
— «И мне на шею Альбатрос повешен ими был».
— Хорошее стихотворение для ночи, когда я совершил убийство.
Айлин сжала мою руку.
— Если он мертв, мы с этим разберемся.
— Как скажешь.
— Тем или иным способом.
— В каком смысле? — спросил я.
— Ну, придется посмотреть, какие варианты реальны. Может, получится его вывезти и выкинуть где-нибудь подальше за городом. Возможно, в Гунтерском лесу.
— Твоя машина на ходу?
— Поставила новый аккумулятор. Теперь все нормально. Я думала, может, нам вытащить его поближе к дороге, а я подгоню машину и засунем его в багажник.
Я представил, как мы тащим мертвого голого бомжа по дороге.
Без перчаток.
— Ну, не знаю, — пробормотал я.
— Там посмотрим, — сказала Айлин.
Сделав очень большой крюк, мы вышли на Старомельничный ручей в квартале восточнее от моста улицы Дивижн. Спускаясь по насыпи, я осознал, что уже довольно давно перестал волноваться о наших возможных преследователях.
«Никто за нами и не следовал» — подумал я.
Да ну?
Теперь я снова был встревожен.
Когда мы достигли берега ручья, я прошептал:
— Давай подождем минуту — надо убедиться, что никто не появится.
— За нами кто-то шел?
— Нет, насколько я знаю. Но чисто на всякий случай.
Слегка кивнув, Айлин прошептала:
— Здоровая доза паранойи не помешает, когда возвращаешься на место преступления.
Мы присели за какими-то кустами. Айлин положила руку мне на спину, и я почувствовал, как ее грудь прижалась к моей руке сбоку.
Щекоча дыханием мое ухо, она шепотом сказала:
— Если кто-то за нами шел, надеюсь, что это не один из твоих «ужасных духов ночных».
— Тоже надеюсь.
Какое-то время после этого, мы молча сидели и слушали. Я слышал ветерок в листьях деревьев вокруг. Слышал машину, но где-то довольно далеко. Время от времени чирикала птица. Ухала сова. Что-то мелкое шмыгнуло по земле, где-то выше по насыпи.
Я осознавал, каждое мгновение, что грудь Айлин касается моей руки. Я чувствовал ее тепло сквозь слои моей рубашки и ее толстовки. Чувствовал легкое шевеление каждый раз, когда она вдыхала и выдыхала.
Она это специально делает, чтобы подразнить меня?
По крайней мере, это помогает отвлечься от наших насущных проблем.
— Мне кажется, никого там нет, — прошептала она.
— Готова идти?
— Да, давай уже. Чему быть — того не миновать.
Когда мы встали, боковая сторона моей руки словно резко похолодела, лишившись тепла ее тела.
Я пошел первым. Мы двигались по тропинке вдоль берега ручья. Хотя мой фонарик был наготове, я не включал его.
Мы шли молча.
Вскоре, перед нами показался мост улицы Дивижн. Участок берега под ним казался абсолютно черным.
По крайней мере, на этот раз со мной фонарь.
Совсем недалеко от моста, я остановился и изучил местность. Поскольку мы приближались с другой стороны, все выглядело весьма похоже, но перевернуто, словно мы видели происходившее несколько часов назад в зеркале.
Но не только точка обзора изменилась. Теперь на парапете не было никаких влюбленных парочек. По мосту не проезжали машины. И подход к черноте под мостом был прегражден куда большим количеством растительности, чем с другой стороны.
Чтобы войти, нам придется пробираться через целые заросли кустов. Или пойти вброд через ручей.
Так или иначе, но нас наверняка услышат.
Я повернулся к Айлин и тихо сказал:
— Не хочешь забить на это все?
— Не хочешь сесть в тюрьму?
— Я просто думаю, что мы уже судьбу испытываем.
— Лучше подумай, как здорово мы будем себя чувствовать, когда разберемся с этим.
— Не знаю. У меня скверное предчувствие.
— Все будет хорошо. У нас есть фонарик.
— Ну да.
— Если там есть кто-то… кто-то живой… то просто свалим оттуда мухой, вот и все.
— Наверное.
— Все будет нормально.
— Я очень на это надеюсь.
— Может, дашь мне фонарь, и я пойду вперед?
— Да не, все в порядке. — не дожидаясь еще каких-либо предложений, я отвернулся и пошел в темный тоннель под мостом.
Внутри у меня все напряглось и потяжелело. Сердце гулко колотилось. Гениталии сжимались, словно пытаясь втянуться в тело. В кишках урчало.
«Плохая идея, очень плохая» — думал я.
Но все равно продолжал идти.
Быть парнем не всегда так уж здорово. Чтобы женщины не сочли тебя трусом или мудаком — и соответственно, не бросили и не возненавидели — приходится делать, что они хотят. Даже когда ты сам того не желаешь. Даже когда ты знаешь, что не стоит этого делать.
Я знал, что это плохая идея.