Ночи и рассветы
Шрифт:
— Чего-чего, а идей у нас куры не клюют! Но в данном случае идеи у меня нет, все мои надежды я возлагаю на… — И Павлопулос протянул руку в сторону соседней комнаты.
— На Теодора? Вы хотите, чтобы Теодор обратился в комендатуру? — спросил секретарь, который только что вернулся в зал.
— Нет, дорогой Панос, — успокоил его Павлопулос, — ты меня не понял. Было бы глупо требовать такой услуги от министра. Но дело тут несложное: немецкая комендатура обещала вагоны Красному Кресту. Ну что ж, пусть он их и забирает.
— Значит, вагонами придется поделиться с Красным Крестом? — вставил Алексопулос.
— А разве у нас есть другой выход? Иначе мы рискуем потерять все.
— Погодите, погодите! — вмешался секретарь. — Если вагоны дадут Красному Кресту, то он отдаст их столовым. И тогда… Нет, я не вижу смысла в вашем проекте.
— А между тем все очень просто, милый Панос! — сказал Куртис. — Нужно, чтобы кое-кто позвонил в Красный Крест, — и дело в шляпе. Вся загвоздка в том, чтобы обработать Красный Крест.
— Кто там из наших?
— Майор Папацонис! — воскликнул полковник. — Он служил у меня в полку.
— Есть тут еще один плюс, — вставил Павлопулос. — Команде Пьятца дает нам вагоны до Ахайи. А если удастся уладить дело с Красным Крестом, мы получим их до Каламаты.
— Давайте подытожим, что будем предлагать, — сказал Алексопулос.
— Как говорил Ненес. Через Красный Крест. Папацонис там держится крепко, — отозвался Куртис.
— За майора можно не беспокоиться, — снова вставил полковник. — Достаточно телефонного звонка или открытки от Теодора. К тому же я лично знаком с Папацонисом.
— Папацониеу тоже будет непросто. Еще не известно, сумеет ли он…
— Об этом не печалься, Мимис. Подбросим еще один кусок. Как говорится: «Там, где хватает еды на восьмерых, достанет и на девятого».
— Но есть и другая поговорка: «У семи нянек дитя без глазу».
— Не беспокойся. Они дадут нам полномочия, возьмут свою долю — и баста, в наши дела они лезть не станут. Половина вагонов достанется им. Могут перевозить в них, что их душе угодно, нас это не касается. Остальные вагоны наши, и мы тоже будем перевозить что нам угодно: инжир, масло, изюм. И отчета никому давать не будем.
Одна из дверей открылась, в зал вошли трое. Первый, мужчина невероятной толщины, с золотыми зубами, поздоровался с Павлопулосом.
— Аи да ловкач! — погрозил он пальцем. — Здорово ты меня надул!
— Скажите лучше, что нас обоих надули, господин Лампис.
— Не знаю, как тебя, а ты меня знатно обставил, это факт. До сих пор ни одному мошеннику не удавалось оставить меня в дураках.
Остальные с усмешкой следили за их разговором.
— Нет, клянусь, вы ошибаетесь, господин Лампис, пусть господин Куртис будет свидетелем!
— Ладно, верю. Ну, а чем мы займемся теперь?
— Наклевывается неплохое дельце в Пелопоннесе.
— Опять
— Нет, изюм невыгодный товар. Думаем заняться маслом. Шеф поможет?
— Послушай, Ненес! — уже серьезным тоном сказал толстый. — Не знаю, что именно приключилось тогда с этой проклятой партией, но сейчас нам подвертывается выгодная операция с македонским табаком.
— С табаком?! — воскликнул Куртис. — Так вы уже прибрали к рукам это дельце? Молодцы! Тут-то я и расквитаюсь с Кероглу, Он из кожи вон лез, чтобы заграбастать эту партию.
— Мы дали настоящий бой! — удовлетворенно сказал толстый. — Битва богов и титанов! Теодор целый час сражался по телефону!
— Смотрите, будьте начеку. Этот субъект без сопротивления не капитулирует.
— Ну, теперь он обезврежен! — выкрикнул кто-то из компании толстого. — У телефона был сам Хаджимихалис.
Куртис поднял руки:
— Министр? Тогда сдаюсь.
— Итак, — снова заговорил толстый, взяв под локоть Павлопулоса, — дело верное, и, главное, никакого шуму и риска. Перевозку берут на себя немцы. По рукам?
Ответа Павлопулоса Космас не расслышал. В дверях кабинета Марантиса появился секретарь.
— Вам придется немножко подождать, — сказал он, беря под руки полковника и Алексопулоса. — Телефоны взбесились с самого утра.
Толстый и его спутники отошли с Павлопулосом к книжным шкафам и завели разговор вполголоса.
Космас встал. Он хотел незаметно уйти. Но секретарь увидел его, подошел и обнял за плечи.
— Ну вот, все в порядке! — сказал он и засмеялся, подмигивая.
Космас не понял.
— Я зайду послезавтра, — сказал он. — Я позвоню…
— Не нужно, — сказал секретарь, садясь за свое бюро. — Я уже доложил… э… и, короче говоря, все в порядке.
Он торопливо набросал несколько строк на визитной карточке Марантиса и вложил ее в маленький, узкий конвертик.
— Отправляйтесь в Красный Крест и спросите там господина Папацониса. Передайте ему вот это… и все будет в порядке.
За железными воротами Космас приостановился и взглянул на конверт. Сбоку было напечатано: «Марантис, бывший министр, Илии, 6». Ниже секретарь написал: «Господину Папацонису, майору. Красный Крест».
С дальнего конца улицы волной катился ветер, увлекая за собой обрывки бумаги, окурки и пыль. Он подхватил и те клочки, которые бросил Космас, и со свистом унес их вместе с прочим мусором.
VI
Каждое утро Андрикос отправлялся на рынок. У него была своя тележка, но он не держал ее дома. В одном из тупиков улицы Афины Андрикос отыскал сарай, договорился с хозяином и оставлял там тележку на ночь. К нему примкнуло несколько таких же мелких торговцев. Утром они забирали тележки, а в конце недели платили хозяину сарая за постой.