Ночи и рассветы
Шрифт:
— Он шел сдаваться… Жандармы потом рассказали…
Жандармы рассказали, что немец пришел на их пост вечером. Они догадались, чего он ищет в горах, и утром собирались заявить в немецкую часть…
Фокос вытащил бумаги убитого. Они были пробиты пулями и залиты кровью. Письма, фотографии, солдатское удостоверение. От фотографий остались клочья. За пятнами крови виднелись улыбающиеся лица. Уоррен разглядывал удостоверение.
Фамилия — Вагнер, 22 года, электрик из Лейпцига. На фронте с самого начала войны. Был во Франции, Югославии, России.
— Многих, наверно,
— Но он хотел сдаться.
— Мог бы это сделать и раньше!
— Где он? — спросил у партизан Космас. — Нужно его похоронить.
Немец лежал в кустах, там, где его остановила пулеметная очередь. Тут его и похоронили, накрыли ветвями, засыпали землей и снегом.
Далеко внизу виднелись серая лента шоссе и взорванный мост. Там лежал еще один убитый, но никому не пришло в голову, что нужно похоронить и его.
VI
На Астрас для встречи с англичанами приехал майор Андреас Вардис. В первую минуту Космас не узнал его — теперь Вардис носил мундир и отрастил бородку. Но все-таки это был он, тот самый офицер, которого Космас видел в афинской тюрьме. Космас напомнил ему вечер в переполненной камере и допрос итальянца. Вардис искренне обрадовался их новой встрече.
— Так, стало быть, мы с тобой старые знакомые. — И он сердечно похлопал Космаса по плечу. — Переходи в мой батальон, нечего тебе околачиваться по штабам.
— Я и сам хочу удрать! Думаю, что скоро вырвусь!
— Правильно! И прямо ко мне! К англичанам они пошли вместе.
— Я жду вас, майор, — радостно приветствовал его Квейль. — Один я отсюда не уеду…
Вардис сдержанно улыбнулся.
— Надеюсь, вы не думаете всерьез, что я служу в ЭЛАС по принуждению? Я весьма благодарен союзному командованию за интерес, проявленный к моей персоне, но возвращаться в ЭДЕС я не намерен.
— А что будет, если и другие офицеры последуют вашему примеру?
— Это будет единственно правильное для них решение! Только ЭЛАС ведет настоящую войну с немцами, а если укрепить ЭЛАС опытными офицерами, борьба будет еще успешнее. Разве не для этого все мы поднялись в горы?
— Конечно, конечно, — согласился Квейль. — Но неужели вы не видите опасности в усилении влияния ЭЛАС?
— Пока что я вижу опасность в разобщении партизанских сил.
Антони взял сторону Вардиса:
— Я присоединяюсь к вашему мнению, ЭЛАС нужно укрепить кадровыми офицерами…
— Мы еще к этому вернемся, — не уступал Квейль. — Не согласились бы вы заехать к нам в штаб?
— Я в вашем распоряжении. Но мне нужно будет договориться с командованием дивизии.
Когда они вышли от англичан, было уже темно. Космас пригласил Вардиса к себе.
— Надо ехать, — отказался Вардис. — В батальоне ждут. А как тебе понравился Квейль? Въедливый и настырный, словно вошь. Об ЭЛАС даже слышать не желает. Вот Антони вроде другого покроя. Сразу не разберешь — то ли просто разумный человек, то ли хитрый дипломат?
Через несколько дней Спирос вызвал Космаса в штаб и вручил ему папку с
— Посмотри — найдешь своих знакомых.
Космас развязал папку и как будто открыл дверцу в кладовую воспоминаний. Чуть ли не каждая бумага так или иначе затрагивала его прошлое. Многие из задержанных служили в застенке, где его истязали. Многие состояли в организации «Крестовый поход нации» — устраивали облавы на эамовцев, терроризировали университет и институты. Среди руководителей организации задержанные называли Аргириса Калогераса и Зойопулоса.
— Да, послужной список у них немалый, — сказал Спирос. — Смотри, пожалуйста, до чего же разные люди, разные судьбы! Антикоммунизм собрал их с бору да с сосенки и поставил всех на одну доску — мошенников и бродяг, уголовных преступников и аристократов… На один уровень, как в сообщающихся сосудах…
Задержанные рассказали, кто и как переправил их в горы. В Афинах проводилась кампания набора национально мыслящих патриотов в армию ЭДЕС. Эти подкрепления должны были усилить в ЭДЕС враждебные настроения к ЭЛАС и пресечь всякие попытки мирных соглашений между двумя армиями. «Национально мыслящие патриоты» выезжали из Афин, снабженные немецкими пропусками. С предыдущей группой, проследовавшей по тому же маршруту, в подразделения ЭДЕС направился Сарантос. Эту часть показаний Космас прочитал полностью. Человек, который упоминал о Сарантосе, участвовал в разгроме подпольной типографии. Он рассказывал, как выследили и схватили Сарантоса, как он выдал подпольщиков, как полиция засела в типографии и арестовала Космаса, как пытали Космаса в тюрьме и как он оттуда бежал. Из этих показаний Космас узнал и кое-что новое: на другой день после его побега Анастасис жестоко избил старика Манолакиса, и тот умер в тюремном подвале. Ненамного пережил его и Анастасис: несколько дней спустя его убили в схватке с эамовцами в Перистери.
Космас закрыл папку, но отрешиться от тревожных воспоминаний уже не мог. Как и тогда, в Афинах, появление Сарантоса показалось ему предвестием беды. Стоило этому человеку переступить порог типографии, и вслед за ним туда проникло предчувствие опасности, подстерегавшей их на каждом шагу. Тогда дурные предчувствия не замедлили оправдаться. Теперь же… Теперь зло казалось далеким и безопасным, но на сердце было по-прежнему сумрачно и неуютно. Сердце болело за Янну. Ей снова пришлось уйти в подполье, где каждый шаг сопряжен с риском, где ни днем, ни ночью она не будет знать ни отдыха, ни покоя.
— Когда ты ждешь Янну?
— Ты лучше не думай об этом, — посоветовал Спирос. — Никто не знает, как там у них пойдут дела. Не мучь себя понапрасну и не вешай носа. Я по своему опыту знаю, что беда чаще всего приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Ты, скажем, ловишь ее у окна, а она уже вломилась в дверь.
В дверь постучали, и вошел хмурый, как туча, Квейль.
— Мы получили телеграмму из Центра. Группа греческих патриотов, направлявшихся в подразделение ЭДЕС, захвачена в плен бойцами вашей дивизии и содержится под арестом.