Ночное солнце
Шрифт:
— Ждите подкрепления, — обещает генерал Чайковский и приказывает выделить две роты из своего резерва.
На КП дивизии грохот боя заглушает все другие звуки. Позиции майора Таранца не видны за густо окутавшими их клубами дыма, словно причудливые огненно-черные цветы, тут и там на поле расцветают взрывы. Ракеты огненными кометами полосуют небо. Порой сюда, на КП, доносится отдаленное, но дружное «ура».
Кипит бой.
У себя в блиндаже полковник Воронцов принимает доклад начштаба атакуемого полка, наносит на карту постоянно
Генерал Чайковский связывается с командующим.
— Товарищ генерал-полковник, — докладывает он, как только Хабалов берет трубку, — майор Зубков подвергается атаке значительных сил вертолетного десанта «противника». Я направил туда все возможные резервы и артиллерию.
— Ну и что вы хотите от меня? — ворчливо спрашивает командующий.
— Прошу активизировать действия частей, наступающих в направлении моста.
— Ладно, — бросает генерал Хабалов. — Но мост чтоб держали! Любой ценой держите мост, Чайковский!
На этом разговор прерывается. «Держите мост!» Это он и без командующего знает. Он знает и то, что «северные» предпринимают все меры, чтобы скорее выйти к реке, но и то, что «южные» отчаянно сопротивляются.
Полковник Воронцов в свою очередь информирует штаб «северных» о сложившейся обстановке и слышит в ответ все то же указание: «Держите мост!»
И совсем уже невеселый разговор происходит у начальника артиллерии дивизии с руководством «северных». У десантников на исходе боеприпасы. В сложившейся обстановке пополнение их не представляется возможным. Начальник артиллерии дивизии получает приказ экономить снаряды. А как их в таком бою сэкономишь?
Он докладывает комдиву и слышит в ответ спокойное:
— Это уж ваша забота, вы начальник артиллерии, а я всего лишь командир дивизии.
Этот тон генерала Чайковского хорошо знаком всем его офицерам, и начарт спешит прекратить разговор.
В конце концов, он выходит из положения, используя доставленные в его распоряжение по приказу комдива захваченные у «противника» орудия и боекомплекты к ним, что фиксируют посредники. Это нормально. И десантники-солдаты и десантники-артиллеристы, да и вообще все десантники, отлично обучены владению трофейным оружием и трофейной техникой, ставших таковыми в данном случае по велению посредника.
В глубокий тыл врага не захватишь с собой тысячи снарядов и патронов. Частенько придется жить, так сказать, «на подножном корму», используя захваченные у противника. Так что знать трофейное оружие необходимо десантнику не хуже своего.
А бой продолжается…
На редкость жестокий бой. Он идет с переменным успехом, и некоторые высотки, дзоты, траншеи уже по нескольку раз переходили из рук в руки. Из своего блиндажа возникает полковник Воронцов. Он, как обычно, подтянут, чисто выбрит, сапоги блестят.
— Товарищ генерал-майор, — говорит он, протягивая комдиву какую-то бумажку, — считаю необходимым просить у командующего срочной помощи. Вот проект…
— Нет, Воронцов, — генерал Чайковский резко оборачивается, — помощь просить рано! Попробуем обойтись своими силами.
— Товарищ генерал-майор, — настаивает начальник штаба, — положение очень серьезное. Подполковник Сергеев докладывает, что возможен новый вертолетный десант. Есть опасение, что десант будет совершен и в районе аэродрома. Ощущается нехватка снарядов и мин.
Некоторое время комдив молчит, лишь хмурит лоб. Потом резко поворачивается к начальнику штаба.
— Вы не хуже меня знаете положение, полковник, — негромко говорит он, — сейчас всем нужна помощь, по всей линии наступления, всем нужна…
— И нам больше всех, — упрямо вставляет Воронцов.
— Откуда вы знаете? Каждый командир в бою хотел бы, чтоб помогли именно ему. Но надо же смотреть дальше своего носа и неплохо бы задуматься — как у соседей, может быть, у них дела хуже, может быть, им надо в первую очередь помочь?
— Товарищ генерал-майор, пусть соседи заботятся о себе сами. И сами выпрашивают помощь, если таковая им необходима. Я, с вашего разрешения, начальник штаба вверенной вам дивизии, и меня беспокоит в первую очередь ее судьба.
— Неужели вы не понимаете, — теперь генерал Чайковский сдерживается с трудом, — что если наша дивизия получит любую помощь, какую вы желаете, а другие нет, и в результате этого наступление сорвется, то мы от этого мало выиграем. И еще одно: десантные войска меньше, чем другие, вправе рассчитывать на помощь.
— Это почему же, смею вас спросить? — вскидывается Воронцов.
— Потому что такова наша специфика. Когда забрасывают десант, то известно, что до соединения со своими он должен полагаться лишь на собственные силы.
— А если их не хватает?
— Если их не хватает, значит, неправильно произведен расчет. Потому и десантируется или батальон, или полк, или дивизия. Если надо, будет хоть пять дивизий.
— В данном случае…
— В данном случае расчет правильный. Для решения задачи достаточно дивизии. Вот мы с вами и должны подтвердить, что расчет верен.
— Без помощи, опасаюсь, товарищ генерал-майор, это может не получиться.
Но генерал Чайковский только машет рукой.
— Полковник Воронцов, — сухо говорит он, — не заставляйте меня повторяться.
— Есть, товарищ генерал-майор, — начальник штаба прикладывает руку к козырьку и удаляется к себе.
Генералу Чайковскому кажется, что прошла вечность с того момента, как он покинул самолет, прыгнув в ревущую мглу.
Вечность и миг в одно и то же время.
Теперь время уже далеко за полдень. Похолодало. Это в полдень бывает жарко столь ранней весной, а к вечеру…