Ночной огонь
Шрифт:
«Чепуха! — заявил Тронсик дин-Стам. — Нет никаких законов, определяющих порядок торговли; есть только обычаи и привычные методы. Вы организовали хищническое уничтожение имущества и покушение на убийство. И за это вы ответите по всей строгости закона!»
«Вы смеете говорить о наказании старейшины династии Урдов? — в ярости взревел Асрубал. — Неслыханно! Мое рашудо этого не потерпит!»
«Прекратите склоку! — строго приказал председатель совета. — Вас вызвали отчитаться за свои поступки, и судить будут только ваши поступки, а не ваше бахвальство».
Асрубалу предъявили формальные обвинения; начался процесс судопроизводства. Как и следовало ожидать, рассмотрение дела, продвигавшегося по бюрократическому
Тем временем для Джамиэль уже подступил срок, и она родила мальчиков-близнецов, Джаро и Гарлета.
Мэйхак хотел привезти Нейтцбека в Ромарт на аэромобиле Урдов, но в этом ему отказали. Тем временем локлоры собирались вокруг Флада, намереваясь отомстить Нейтцбеку. Грузовой корабль конторы Лоркина, «Лилиом», вылетал из Флада в Лури. У Гэйнга Нейтцбека не оставалось другого выхода: он вернулся в Лури.
Хотя судопроизводство еще не привело к какому-либо результату, рашудо Асрубала понесло огромный урон. Понятие «рашудо» в какой-то мере приближалось к рыцарскому представлению о «чести», но имело гораздо более многогранный смысл. Для поддержания «рашудо» требовались интуитивная элегантность, светские манеры, хладнокровная отвага, умение неукоснительно соблюдать ритуальный этикет — вплоть до малейшего движения пальцев — и многое другое. Через два года Мэйхака вызвали в Коллокварий, где советники приняли наконец окончательное решение. По вопросу об уничтожении «Дистилькорда» Асрубала признали виновным. Ему объявили выговор и приказали полностью возместить Мэйхаку стоимость космического корабля и груза. Асрубал молча выслушал приговор — рашудо заставляло его демонстрировать каменное безразличие.
Мэйхак обратился к совету: «Достопочтенные старейшины! Закончено ли рассмотрение моего первоначального ходатайства?»
«Дальнейшее рассмотрение вашего ходатайства не имело смысла, — ответил председатель совета. — Корабль «Дистилькорд» и его груз больше не существуют».
«Это именно так. Поэтому я прошу глубокоуважаемый совет предоставить мне коммерческую привилегию, а именно право перевозить товары с других планет непосредственно в Ромарт, а также вывозить из Ромарта товары, предназначенные на экспорт». Насколько было известно к этому времени Тоуну Мэйхаку, экспорт роумов почти исключительно состоял из плит полудрагоценных минералов, добытых и отполированных работниками-сейшани: молочно-белого опала, шелковисто-зеленого нефрита, а также плотного и тяжелого черного агата, после обработки становившегося гладким, как стекло, но полностью поглощавшим свет — настолько, что, глядя на него, казалось, что смотришь в глубокую темную бездну. Вывозились также бледно-зеленый порфир, испещренный кристаллами александрита, зеленый малахит с темно-синими прожилками и прозрачное, как чистая вода, вулканическое стекло, пронизанное тончайшими красными полотнищами коллоидного золота, нередко пересекавшимися полосами синего кобальта. В плотно населенных городах Ойкумены за такие роскошные отделочные материалы платили большие деньги, и Мэйхак подозревал, что поступления от их продажи не перечислялись на счета роумов надлежащим образом. Короче говоря, роумы почти наверняка стали жертвами крупномасштабного мошенничества. Мэйхак продолжал: «Я гарантирую вам гораздо б'oльшие доходы, чем те, что вы получаете от конторы Лоркина; насколько я понимаю, эта контора вас постоянно обсчитывает».
Асрубал сразу вскочил на ноги: «Эти замечания недопустимы! Этот человек — гнусный провокатор и лжец! Контора Лоркина применяет самые надежные, испытанные на практике методы. Призовите к ответу инопланетного мерзавца!»
Советники хранили молчание: возникла неудобная проблема. Наконец Мелгрэйв дин-Слэйярд нашелся: «Все мы время от времени ошибаемся. Разве такого объяснения недостаточно? Контора Лоркина просто-напросто допустила ошибку».
Ормонд дин-Рейми возразил: «Возможно, контора Лоркина ведет наши дела халатно. Возможно также, что некто манипулирует счетами и вводит директора в заблуждение. Возможно также еще более непривлекательное объяснение».
«Объяснение? — потребовал продолжения председатель совета. — Я вас не совсем понимаю. Объяснение — чего именно?»
Мэйхак сказал: «Вы платите за самые обычные товары в два-три раза больше, чем за них просят в Лури. Стоимость их перевозки ни в коем случае не оправдывает такую баснословную наценку. Не знаю, каким образом контора Лоркина сбывает ваши экспортные материалы, но — если в области экспорта применяются те же методы, вы получаете не больше половины того, что вам причитается. Короче говоря, вы стали жертвами невероятной, необъяснимой некомпетентности — или крупномасштабного казнокрадства. Только Асрубал дин-Урд может посвятить вас в подробности своих махинаций».
Советник со сливово-розовыми эполетами взбеленился: «Вы обвиняете в казнокрадстве знатного вельможу, известного и уважаемого во всем Ромарте, Асрубала дин-Урда?»
«Что, если Асрубал виновен в казнокрадстве? Что тогда?» —спросил Мэйхак.
«Это невозможно! Его рашудо не допустило бы такого положения вещей — так же, как наше рашудо не позволяет нам даже представить столь неблагородную идею!»
«Тем не менее, сделайте мне одолжение и представьте себе немыслимое. Предположим, что Асрубал действительно повинен в мошенничестве: что тогда? Какого наказания он заслуживал бы в таком случае?»
Председатель совета сказал: «Если факт такого преступления доказан, виновный подлежит изгнанию из Ромарта».
Советник с розовыми эполетами вмешался: «Вы действительно осмеливаетесь обвинять Асрубала в хищении? В отсутствие доказательств ваше заявление граничит с преступной клеветой!»
«Я допускаю такую возможность. Для того, чтобы опровергнуть мое предположение, Асрубалу достаточно всего лишь предъявить совету его собственные бухгалтерские книги».
Асрубал презрительно фыркнул: «Я никому не раскрываю бухгалтерские книги. Моего рашудо достаточно для обоснования любых моих действий!»
Мэйхак обратился к совету: «В таком случае предоставьте мне право на торговые перевозки — и я смогу доказать, что Асрубал и контора Лоркина вас обманывали. Если Асрубал говорит правду, он не станет возражать».
Асрубал встал во весь рост и разразился громогласной обличительной речью, называя Мэйхака, помимо прочего, «коварным инопланетным мошенником, которого лучше всего было бы ликвидировать».
Председатель совета объявил Асрубалу выговор за несдержанность, но упрекнул и Мэйхака за далеко идущие и не обоснованные фактами обвинения.
Мэйхак настаивал: «Достаточно предоставить мне право на импорт и экспорт товаров — и я докажу, что вас обсчитывали многие годы!»
«Мы рассмотрим этот вопрос в дальнейшем. Прежде всего следует вынести решение по существу дела».
«Не желаю больше ничего слышать!» — заявил Асрубал. Повернувшись на каблуках, он гордо прошествовал вон из зала заседаний, игнорируя традиционные формы уважения к суду и демонстрируя полное отсутствие интереса к сумме подлежащих возмещению убытков. Его пренебрежение к августейшему совету никого не удивило, и никто из старейшин не возмутился. Восемь тысяч лет бесконечных споров и компромиссов научили роумов находить выходы из самых неприятных тупиковых ситуаций. Ничто в Ромарте, однако, не делалось быстро. Прошло еще шесть месяцев, прежде чем Мэйхаку выдали вексель, позволявший ему перевести триста тысяч сольдо со счета династии Урдов в Натуральном банке Лури. Выплата такой крупной суммы — да еще в пользу инопланетянина! — не способствовала популярности Мэйхака, и так уже достаточно сомнительной, и в особенности восстановила против него сливово-розовую фракцию.