Ночные бульвары
Шрифт:
– Мадам, – пригласил он ее и церемониальным жестом указал вход, словно вводил ее в свое собственное жилище.
Она приблизилась все так же устало, с опущенной головой.
– Подожди. – Он положил руку ей на плечо. – Хочу сказать тебе кое-что, прежде чем войти. Сказать, что хочу, чтоб мы были вместе не один день, а очень долго. Как можно дольше и где бы то ни было…
– О, Робер!
Он услышал, как ее туфли шлепнулись на террасу, и ощутил ее объятие – сильное и лихорадочное – и мягкие полные губы – губы Марианны.
– О, Робер! – повторила она через некоторое время. – Как меня измучила эта ночь.
– Я сам измучился.
Воздух внутри был теплый и спертый. Марианна открыла все окна.
– Ни стыда, ни совести у людей! – подал голос из кухни Робер. – Ни одной полной бутылки. Ни одной полупустой даже. Но есть кофе и сигареты. Только сейчас-то ведь время для сна, а не для кофе.
– Время именно для кофе, – сказала Марианна. – Я не хочу уснуть.
– Договорились, будет тебе кофе, – пробормотал Робер. Ответа не последовало. Из ванной донесся плеск воды. Потом, через некоторое время снова раздался голос Марианны:
– Какое облегчение, боже ж ты мой. Сейчас я чистая. Я хочу быть чистой для тебя, Робер.
– Запомни то, что только что сказала.
– Запомню.
– И знай, что с этих самых пор я буду работать, а не ты!
– Работать будешь? Что делать, например?
– Не важно, что. Картинки для старьевщиков рисовать… С рисунков по тротуарам начну, если нужно будет, или с набросков дураков по кафе. Начну с чего бы там ни было.
– А сейчас я от тебя расплáчусь… Поторопись лучше с кофе – я не хочу уснуть.
– Кофе будет готов через минуту.
– Знаешь, – добавил он немного погодя, – я позвоню тому, абстрактному, Попрошу его оставить мне виллу на месяц-другой. Уверен, что он не откажет.
Марианна не ответила.
Робер нашел поднос, поставил на него посудину с процеженным кофе, две чашки, пачку сигарет и торжественно внес в другую комнату.
– Вот тебе и кофе.
Марианна не отвечала.
Робер поставил поднос на столик и посмотрел на кресло. Марианна, закутавшись в халат, откинула голову на спинку. Слегка побледневшее лицо ее сейчас было спокойно. Отмытые от помады полные мягкие губы еле розовели. Тяжелые ресницы были устало сомкнуты. Она спала.
Робер подошел на цыпочках, сел в кресло напротив и зажег сигарету. Из открытого окна навевало прохладой. Светлой прохладой. Словно не было ночи. Словно не будет.