Ночные разговоры с ангелом

Матвеева Ольга Анатольевна

— Пришла все-таки, — сказал он и улыбнулся. — Садись.

Фима опустилась на краешек стула. Было ей неуютно, страшно.

— Не бойся, — прошуршало в ухе, — все будет хорошо.

Фиме сразу стало спокойнее — Вася где-то рядом. Сердце сжалось от нежности.

Спустя пятнадцать минут все семейство расселось за столом. Дед представил Фиму:

— Знакомьтесь, это Серафима. Или просто Фима. Она внучка Серафимы, женщины, которую я любил в юности. До бабушки. Она и моя внучка тоже. О ее существовании я узнал недавно. Многим из вас я о ней уже говорил. Прошу любить и жаловать. — Затем дедушка представил Фиме свою семью. Оказалось, что у Фимы есть два дядюшки, тетушка,

братья, сестры, племянники и племянницы. Имена всех она не запомнила. На Фиму смотрели полтора десятка пар голубых и зеленых глаз. Во взглядах читалось любопытство и настороженность. Все молчали. Когда тишина стала совсем уж неловкой, жена деда, Надюша, которая когда-то спасла его от тоски и пустоты жизни, одновременно похоронив надежды Симы на счастье, поднялась, протиснулась к Фиме, решительно обняла ее, поцеловала в щеку, мазнув малиновой помадой, и сказала:

— Добро пожаловать в нашу семью, Серафима.

Фима неожиданно почувствовала какое-то щемящее тепло, грусть, радость, облегчение, будто после долгих скитаний она вернулась домой. Она тоже обняла эту чужую пожилую женщину, которая в одно мгновение стала вдруг своей.

— Спасибо. — Прошептала Фима.

Надюша вернулась на свое место рядом с мужем, Фима села на свой стул, на лицах новых родственников появились улыбки, кто-то начал разливать вино и водку, все потянулись к салатам, потекли разговоры и тосты за здоровье и процветание именинника. Новые родственники расспрашивали Фиму, сколько ей лет, где она училась, где работает, где живет, есть ли у нее муж? Когда узнали, что мужа нет, удивились, а один из дядюшек высказался в том духе, что для современных женщин, главное карьера, а выходить замуж и рожать детей они не спешат, а потом становится слишком поздно. Фиме показалось, что говорил он о наболевшем — она перехватила горький дядюшкин взгляд, обращенный на красивую молодую женщину, примерно Фимину ровесницу, сидевшую напротив дядюшки. В ответном взгляде девушки читалась досада.

— Наверное, это его дочь с неустроенной личной жизнью. — Подумала Фима. — Почему нашим родителям кажется, что мы свободны только потому, что нам так хочется? Они будто живут в каком-то другом, более простом мире, чем наш. Может, их мир, действительно проще, потому что они его не усложняют? Может, поэтому они и счастливее нас?

— Какой очаровательный философ! — Хихикнул ангел в ухо. — Только не смей мне язвить, особенно вслух, а то новоиспеченные родственнички сочтут тебя сумасшедшей и мгновенно откажут от дома.

— Негодяй! — возмутилась она мысленно.

— Умничка, талантливая девочка, так быстро научилась оскорблять меня молча. — Восхитился ангел.

Фима улыбалась той глупой, беспричинной улыбкой, которую можно обнаружить лишь на лицах влюбленных.

— Красавица! — прошелестел ангел, а Фима опустила голову и старательно пыталась скрыть улыбку, а губы не хотели слушаться и расплывались куда-то к ушам.

Разговор между тем перестал быть общим, распался на куски и обрывки. Ее собеседник, ангел, вдруг умолк и Фима услышала, как та самая, красивая девушка жалуется своей соседке, что ее начальница, кажется, хочет от нее избавиться, изводит постоянными упреками, вечно всем не довольна и нагло перехватывает клиентов.

— Вот бы открыть свое турагентство! — воскликнула девушка мечтательно. — У меня и образование подходящее, и опыт есть, и постоянные клиенты, и связи. Нет только одного — денег. — Девушка поникла и стала задумчиво жевать розовую беззащитную семгу.

— Опять твои штучки? — задала Фима вопрос мысленно.

— Не-а. — Тут же отозвался Ангел. — Ты преувеличиваешь мои возможности. Это обыкновенное совпадение. Единственное, что я сделал — обратил твое внимание на этот разговор.

— И зачем?

— Ну, это уж ты сама решай.

Ночью Фима лежала в постели с открытыми глазами и составляла пазлы знаков и собственных желаний. Картинка составлялась, но ее тут же размывал страх — Фима не верила в себя, не верила, что у нее получится открыть свое дело. И в то же время ей казалось, что турагентство может стать для нее делом, которое поможет ей найти себя, ощутить собственную значимость, найти смысл в своем существовании. Но было страшно. Фимино тело беспокойно металось по широкой кровати, а Фимины мысли отчаянно метались в голове. Решение не приходило.

— Утро вечера мудренее. — Прошептал ангел. Он неожиданно возник целомудренно сидящим на краешке кровати. — Спи, моя красавица, подумай об этом завтра. А ты молодец, хорошо сегодня держалась с новыми родственничками — аристократично, невозмутимо. А какие манеры, какое мастерское владение ножом, вилкой и светской беседой! Я тобой горжусь.

— Да, ладно тебе, знаешь ведь, как мне было плохо и неуютно, я сто раз пожалела, что решила туда пойти. Я представила себя на месте этих людей: жили себе, ничего обо мне не знали, деда считали непогрешимым праведником и вдруг, откуда ни возьмись, является внебрачная внучка. Просто крушение семейных основ. А тут еще требуют эту самую нежданную-негаданную внучку любить и жаловать. Ужас!

Вася смотрел на Фиму с ласковой улыбкой:

— Да, непросто, — согласился он, — ты сама совсем недавно пережила то же самое, когда вдруг явился внебрачный дедушка. Жизнь полна сюрпризов, Фима. Это не всегда приятно, зато не скучно. Вспомни, какой была твоя жизнь? Это ж тоска зеленая, это ж болото! Хоть в петлю лезь!

— Ну, я и полезла, если ты еще не забыл.

— Вот именно, а сейчас-то! Красота! Что ни день, то событие! Что ни день, то потрясение! Что ни ночь, то драма и почти шекспировская трагедия! — воодушевленно кричал ангел и темпераментно размахивал руками. — Скажи мне, душа моя, разве при такой бурной жизни хочется умирать?

— Нет. — Задумчиво произнесла Фима, прислушалась к своим ощущениям и сказала уже уверенно: — Не хочется.

Ангел тут же оказался совсем близко. Он бы касался Фимы, если бы имел такую способность. Фима отодвинулась.

— Ты на пути к исцелению, почти святая Серафима! Ты на пути к возрождению! — вопил он. — Ай да Васька, ай да… — ангел осекся. — Извините, такие слова ангелам произносить не положено, даже если учесть, что я просто цитирую одного грешника, которого за талант приняли в рай. Правда, с испытательным сроком на двести лет.

— И как он там? — поинтересовалась Фима.

Вася захихикал:

— Скучает, иногда шалит, волочится за дамами, скрывается от бывших своих возлюбленных. В общем, у него все неплохо. Начальство наше относится к нему снисходительно, только вот талант его постепенно угас.

— Почему?

— Потому что, когда знаешь, что впереди у тебя вечность, все откладываешь на потом. Кажется, что все успеешь. Ты же не ограничен во времени. Только представь — впереди вечность! Вот он и не пишет ничего. А многие люди и на земле ведь так живут. Знают, что от смерти никуда не денутся, а все суетятся, занимаются какими-то пустяками, размениваются по мелочам, а до главного так и не доходят. То до завтра отложат, то до понедельника, то до следующего года. Так жизнь и проходит. — Ангел изобразил на лице неподдельную грусть. — А гения нашего решили заставить поработать — отправить в команду муз ночных сновидений.