Ноктэ
Шрифт:
Он смеётся.
— Я слышал это и раньше, — признаётся он.
— Готова поспорить, — ворчу я.
Он смеётся, и звук его смеха отдаётся в моих рёбрах, наполняя живот теплом. Теплом, которого я не заслуживаю чувствовать. Я пытаюсь отмести чувство вины, затолкать его подальше, но оно продолжает возвращаться, присутствовать во всём, что я делаю.
Не имеет значения, что именно.
И абсолютно точно я не должна сидеть здесь, наслаждаться жизнью.
Я не должна фантазировать об этом сексуальном мужчине, мечтать о нём, желать быть с ним. Я этого не заслуживаю.
Кровь.
— Э-э. Что это? — натянуто спрашиваю я, потому что уже знаю ответ.
Его взгляд следует за моим указательным пальцем, а затем встречается с моими глазами.
— Это кровь. Я и не знал, что испачкался.
— Чья она? — Мои слова звучат спокойно, гораздо спокойнее, чем моё бешено колотящееся сердце.
— Енота, — вздыхает Деэр.
Мои глаза встречаются с его глазами.
— Я его сбила, не так ли?
Он медленно кивает.
— И убила?
Он снова кивает.
— Он мёртв.
— Почему ты не сказал мне раньше? — Теперь мой голос дрожит, и я изо всех сил стараюсь его контролировать.
Его тёмный взгляд не дрогнет.
— Потому что мы ничего не можем с этим поделать. Он мёртв, и я уверен, что смерть была мгновенной. Он не страдал, да и мне не хотелось, чтобы ты из-за этого переживала. Прости. Мне следовало просто рассказать тебе.
О боже. Я угроза для общества. Знаю, это всего лишь енот, но у него была жизнь, а потом он столкнулся со мной , и теперь он мёртв.
— Нам пора, — тихо говорю я, отодвигаясь от стола и направляясь к двери, не дожидаясь его ответа. Но Деэр следует за мной, и когда мы доходим до машины, оборачивается и смотрит на меня в замешательстве.
— Я что-то сделал не так?
— Конечно нет, — устало отвечаю я. — Совсем ничего. Мне просто нужно возвращаться. Уверена, мой брат гадает, где я пропала.
Я никогда не оставляла его одного на столь длительное время.
На сей раз машину веду я, поскольку должна вести себя как обычно. Мне следует выкинуть из головы то, что случилось этим утром. Падаешь с лошади — забираешься на неё обратно. Твоя мама погибает в аварии — тебе снова придётся сесть за руль.
Когда мы оказываемся напротив похоронного дома, я заглушаю мотор, и Деэр выпрыгивает из авто, хватая восемь пакетов с продуктами, в то время как я несу четыре.
— Тебе не обязательно заносить их в дом, — говорю я ему, когда мы вваливаемся через заднюю дверь. Он не отвечает, а просто направляется прямиком в кухню, как будто это его дом, словно он бывал здесь раньше.
Я с любопытством следую за ним, наблюдая, как он начинает разгружать пакеты, ставит молоко в холодильник и шагает прямо туда, где обычно находится сахар, выкладывая его на место.
— Откуда ты знаешь, куда всё складывать? — глупо спрашиваю я, наблюдая, как он убирает хлеб. — Ты не похож на человека, который хорошо ориентируется на чьей-либо кухне, не говоря
Деэр останавливается, приподняв бровь.
— Здесь написано «хлебница», — показывает он.
Я вспыхиваю.
— А остальное — здравый смысл, — добавляет он, открывая шкафчик над плитой и убирая соль.
И всё же. Он передвигается с такой осведомлённостью.
Я… выдумываю невесть что, решаю я. Конечно же, выдумываю.
Когда всё расставлено по местам, Деэр облокачивается о стойку.
— Сегодня было весело, — говорит он мне, его глаза сверкают, а тело вытянуто во весь рост.
Я киваю.
— Спасибо, что свозил меня в город.
Он улыбается.
— Обращайся в любое время.
Деэр направляется к двери, а затем останавливается и оборачивается.
— Я серьёзно, — добавляет он. — Мне бы хотелось сделать это снова. Съездить и выпить с тобой содовой, я имею в виду.
Он так красив, вот так стоя в моих дверях и омываемый лучами солнечного света. Я с трудом сглатываю, пытаясь проглотить комок вины в горле. Всем своим существом мне хочется сказать «да».
Но я не могу.
— Я… э-э… — Я этого не заслуживаю. — Не знаю, смогу ли. Я нужна брату.
Я отворачиваюсь, потому что мои глаза наполняются слезами и горят, да и веду я себя нелепо, и мне не хочется, чтобы Деэр снова увидел меня плачущей.
Голос Деэра раздаётся прямо позади меня, на расстоянии полушага:
— Калла, посмотри на меня.
Я демонстративно пялюсь на ореховые шкафчики, стараясь не позволить пролиться горячим слезам, поскольку, как бы сильно я ни старалась их сдержать, слёзы всё продолжают наворачиваться на глаза.
Одна капля срывается, стекая вниз по щеке.
Деэр разворачивает меня к себе, а затем опускает руку и всматривается мне в глаза. Он настолько полон решимости, настолько серьёзен. Большим пальцем он вытирает мои слёзы.
— Ты тоже заслуживаешь жить, — говорит Деэр ровным голосом. — Ты можешь заботиться о Финне и при этом не забывать о себе.
Я этого не заслуживаю.
— Ты не понимаешь, — начинаю я, а потом решаю, что покажусь чокнутой, если попытаюсь объяснить. — Ты не можешь так говорить, потому что не знаешь меня, — вместо этого произношу я резким и натянутым голосом.
Деэр проводит рукой по волосам, и его глаза сверкают подобно обсидиану.
— Думаю, так и есть.
А затем он резко разворачивается и выходит, его плечи широко расправлены, когда он большими шагами пересекает лужайку, уходя подальше от меня.
Что-то беспокоит меня, пока я вытираю столешницы, и только когда выключаю свет и вхожу в большую залу, я понимаю, что именно.
Он ведёт себя так, словно я его разочаровала.
Хотя понятия не имею чем.
12