Номад
Шрифт:
И вот, спустя четыре часа и пять чашек кофе, я наконец-то нашел то, что искал.
«Мир, оккупированный внеземным разумом. Существование вполне приемлемо. Качество жизни зависит от локации вашего воплощения».
Да, это было то, что нужно – я понял это, ощущая, как мурашки побежали по коже.
– Главное – не вмешиваться, – сказал я своему отражению и надел на голову датчик.
Затем, подумав немного, установил таймер автоматического возвращения. Через десять минут он должен был выбросить меня из выбранной реальности – функция, созданная на случай, если воплощение погибнет, или я сам по каким-то
Все, теперь точно все. Я сделал глубокий вдох и нажал на центральную кнопку прибора.
***
Люди медленно брели по темным улицам. Нас было много, и все как один угрюмые и подавленные. С неба летели крупные хлопья, которые я вначале принял за снег, но это оказался пепел. Он падал на сгорбленные плечи, на головы в одинаковых фуражках, на тротуары и разбитые витрины.
Я был маленького роста… Нет, не так: я был ребенком. Ощущал, что мое воплощение сильно устало, хочет есть и пить, но на фоне всех остальных не теряет какой-то живости и энтузиазма, если это слово, конечно, было здесь уместно. Рядом со мной брели двое взрослых людей, мужчина и женщина, они не были родителями, но я ясно ощущал их близкую связь со мной.
Вряд ли мы были в Ростовии: на единичных уцелевших витринах виднелись надписи на незнакомом языке, но, как это ни странно, я их понимал. Как понимал и невнятную речь идущих рядом людей. Этот язык, тихий и напевный, напоминал воркование голубей, а еще оставлял в душе какое-то невыразимое тягостное ощущение.
Кто-то кинул пустую бутылку, и ближайшая к нам витрина со звоном рассыпалась. Я вздрогнул от неожиданности, и мужчина рядом тотчас же схватил меня за руку.
– Элленде куркурлэн то де, Марко, – проговорил он, и я понял, что это значит: «Не бойся, все хорошо, Марк».
Дальше шествие продолжалось молча. У меня было много вопросов. Куда мы идем? Будем ли останавливаться на ночлег? И главный: что за внеземной разум угнетает нас и насколько он опасен?
Я открыл рот, чтобы спросить, но вместо привычной речи с моего языка слетело что-то вроде:
– Галлен гуде нги…
– Тш-ш! – шикнула на меня женщина и сунула в руку нечто, завернутое в грязную тряпку. Это был кусок хлеба.
«Ясно, заткнули мальца», – подумал я и взглянул вверх. Небо было темным и абсолютно непроницаемым из-за плотных облаков. Пепельные хлопья продолжали сыпаться, словно мы были не в городе, а прямо у подножья извергающегося вулкана. Позади небосвод алел от пожара: наверняка, именно оттуда мы и бежали, словно стадо динозавров, уходящее от неизбежно наступающего на пятки ледникового периода.
В некоторых домах горел свет. Я заглянул в окно на первом этаже и услышал, как работает телевизор. Желудок заурчал, почувствовав запах еды, и я заставил себя откусить от промокшей коврижки.
Так странно, почему эти люди не уходят? Почему смотрят телевизор и готовят ужин, когда все остальные бегут?
Человек, идущий рядом, проследил за направлением моего взгляда. Он пробормотал что-то на своем курляндском, и я прекрасно его понял. И, признаться, от этого мне стало сильно не по себе.
«Остались те, кто сдался им заранее».
К концу десятой минуты в теле маленького Марка я настолько проникся всей этой безысходностью, что мне начало казаться, что теперь так будет всегда. Не будет теплого дома, привычных вещей, не будет горячего шоколада из кофейни и вкусных булочек, которые пекла мама… Так, стоп, это были уже не мои воспоминания. Это были воспоминания мальчишки, потерявшего родителей в день своего одиннадцатилетия. В инструкции об этом не говорилась, но уже второй раз мое сознание самым хаотичным образом сливалось с сознанием моего воплощения. Это было пугающе, но для книги – как нельзя кстати.
Сработал таймер автоматического возвращения, и я очнулся от этой жуткой реальности, как от кошмарного сна. Сердце билось словно колокол, а ладони были мокрыми от пота. Я встал и распахнул шторы, чтобы убедиться, что с неба не сыплется пепел. За окном светило солнце, автобус под номером сто один отъезжал от остановки, попыхивая газком, а группа школьников вывалила из минимаркета с чипсами, газировкой и прочей дрянью, которую им наверняка запрещают родители.
– Родной Вологдинск, – прокомментировал я, ощущая, как разгоняется мрак на душе. И тут же кинулся назад к письменному столу: нужно было срочно зафиксировать пережитый опыт, пока воспоминания еще свежи.
***
Следующие три часа я провел за записями. Подробно, словно следопыт, я описывал все, что пережил в шкуре Марка, добавив от себя несколько подробностей. Когда закончил, на окнах соседнего дома уже играли солнечные блики – этот длинный, невероятно длинный день подходил к концу.
Я запихнул в карман бумажник, закрыл дверь на замок и выбежал из подъезда – счастливый и одухотворенный своей работой. Хотелось немного пройтись, к тому же, я был невероятно голоден. В десяти минутах от моего дома располагалась известная сеть МакСомнальдс; в обычные дни я избегал фастфуда и предпочитал готовить дома, но сегодня хотелось набить желудок чем-то жирненьким. Во многом сказалось ощущение постоянного голода, которое испытывал Марк; сам же я рос в обеспеченной семье и даже в университетские годы не голодал.
Взяв традиционный «студенческий» набор – чизбургер, картошку фри и колу, – я направился за свободный столик. Успев прожевать всего один кусок, я понял, что совершенно нахально пялюсь на молодую девушку напротив. Она сидела, уткнувшись в телефон, а рядом стоял нетронутый стаканчик с кофе. Длинноволосая шатенка с глубокими синими глазами была похожа на известную актрису, имя которой я так и не смог вспомнить.
Она была красавицей. Немного не дотягивала до модельной внешности, но так даже лучше. Естественнее. Заметив, что я таращусь на нее, словно какой-нибудь школьник на модель из «Пентхауса», девушка не смогла сдержать улыбки.
«Так, нужно срочно что-то предпринять», – твердо решил я, забыв о путешествиях между мирами, оккупированных вселенных и собственных воплощениях.
Но, как назло, в голову не приходило ничего оригинальнее, чем скромно вручить ей свою авторскую визитку.
«Не смей, идиот!» – сказал я самому себе и принялся с остервенением дожевывать чизбургер.
Через пять минут незнакомка встала из-за столика и направилась к выходу. Без сожаления оставив недоеденную картошку, я кинулся следом.