Норвежский детектив
Шрифт:
Декабрьским утром мы подъехали к усадьбе Видванг При виде господского дома Герт Вегнер почтительно притормозил автомобиль.
— Господи, ну и красотища! — воскликнул он.
Действительно, маленький барочный дворец — зрелище для лесного норвежского ландшафта неожиданное. Видванг стоит на широкой возвышенности, открытое пространство которой нарушается горными уступами и купами деревьев. В центре вытянутого, сверкающего окнами фасада высится парадный вход, точно такой же, как в Версальском дворце, к нему ведут две лестницы, которые наверху сливаются в одну. С двух сторон к дому примыкают внушительные флигели. Дом окружен
Я видел много норвежских усадеб, но ни одна не очаровала меня так, как эта. К тому времени я уже успел побывать в ней дважды, и с каждым разом ее чары действовали на меня все сильнее. Но одно дело посетить усадьбу как музей, а другое — пожить в ней.
Элисабет смотрела на дом из окна машины круглыми глазами.
— Когда его построили?
— Часть фундамента сохранилась с 1500 года, — сказал я. — Первоначально усадьба принадлежала королевской семье. Но после 1660 года, когда распродавалась королевская собственность, усадьба стала родовым имением Хамелов. В начале восемнадцатого века дом был перестроен и принял свой нынешний облик.
Я бы мог водить по Видвангу экскурсии.
— Да это же настоящий замок! Смотри, какие стены!
— Стены сложены из валунов, скрепленных строительным раствором.
Я знал все об этой усадьбе.
Герт включил мотор, мы подъехали к дому и начали выгружать вещи. Багаж у нас был немалый, мы привезли с собой кое-какое театральное оборудование и костюмы, которые Элисабет и Герт взяли напрокат в театре. Планы у меня были грандиозные: работая над пьесой, я собирался превратить в сцену весь дом.
Сторож отпер дом и показал нам наши комнаты: три маленькие спальни на первом этаже во флигеле для прислуги. Элисабет была несколько разочарована — она рассчитывала, что будет спать на кровати под пурпурным балдахином. Сторож объяснил нам, как топить печи, и велел соблюдать осторожность со свечами. После этого он удалился, и больше в этой саге о нем не говорится. Дом был целиком в нашем распоряжении.
Мы отправились в увлекательное путешествие по своим новым владениям. Это был уже не музей. Все веревочные заграждения вокруг мебели были сняты. Расплачиваясь со мной, коммуна проявила широту: нам было позволено не просто жить в доме, но и пользоваться всем, что в нем находилось.
В первом же зале внимание Герта привлекли стены. Он стучал по панелям и прислушивался.
— Оставь, Герт, — сказал я. — За полтора века дом излазили вдоль и поперек. В нем не осталось ни одной укромной комнатки, ни одного тайника, ни единого замурованного в стену скелета.
— Плохи дела. — Герт засмеялся и покачал головой. — Как же ты в таком случае будешь работать над пьесой?
Другая комната была увешана портретами представителей рода Хамелов, это была семейная галерея. Со стен на нас смотрели владельцы и владелицы Видванга, лица у них были замкнутые и надменные. В каждом портрете отразилась ненависть художника к аристократам, и месть его состояла в том, что он хотя бы на полотне лишал свою модель жизни. Так написать портреты аристократов
Элисабет пристально разглядывала портреты дам.
— Ни за что не поверю, чтобы одна из этих мумий была фру Дафна. Где ее портрет, Алф?
— Здесь ты его не найдешь. Камергер Хамел распорядился убрать его после исчезновения жены.
— Как, по-твоему, она выглядела?
— Ну, разумеется, как ты. Иначе зачем бы я тебя сюда привез?
Элисабет заглянула в соседнюю комнату.
— А я все-таки попробую найти место, где висел ее портрет.
Мы поднялись на второй этаж и зашли в библиотеку Нетрудно догадаться, что так жадно высматривали за стеклами книжных шкафов люди, оказавшиеся здесь впервые.
— Увы! Книгу по черной магии вы здесь тоже не найдете, — сказал я. — Камергер Хамел не захотел оставлять ее у себя, и это вполне понятно.
— Как, и книгу тоже? — Вопрос был чисто женский. — Но почему?
— В свое время узнаешь.
Я еще не изложил им свою версию разгадки этой полуторавековой тайны, пока что им был известен только эпизод с игрой в прятки и колдовским зельем. Я дал прочитать им это место в рукописи, просто чтобы у них были кое-какие сведения, прежде чем они начнут осматривать дом, — эмоциональный фактор усиливает впечатление.
— Ты же знаешь, что я жутко любопытная, Алф!
— Потерпи. Искусство требует жертв.
— Уфф! — Больше она ни о чем меня не спрашивала.
На полке в кабинете, который, судя по всему, должен был принадлежать женщине, стояла музыкальная шкатулка в стиле рококо. На крышке с двух сторон стояли маленькие куклы: Пьеро и Пьеретта.
— Ой! — воскликнула Элисабет, показывая на них. — Можно их завести?
— Вообще-то инструкция запрещает…
— Герт, заведи, пожалуйста!
И Герт нарушил инструкцию. Куклы медленно поплыли по краю шкатулки, а изнутри послышалась нежная серебристая мелодия. Пьеро, взметнув шелковые рукава, протянул к Пьеретте руки. Она тоже потянулась к нему, но приблизиться друг к другу они не могли.
— Слышишь, какая печальная мелодия? — сказал я Элисабет. — Бывало, фру Дафна стояла и слушала ее. И смотрела на несчастных кукол. Она и сама была несчастна.
Завод кончился — Пьеро и Пьеретта так и замерли с протянутыми друг к другу руками. Элисабет не сводила глаз со шкатулки.
— Да нет, она была вполне счастлива. Только иногда ей бывало страшно.
Я удивился:
— Что ты имеешь в виду?
Но Элисабет уже была в коридоре.
— Хочу посмотреть чердак!
Воздух наверху был тяжелый и спертый. Густая серая пыль словно дым клубилась в полоске света, проникавшего через окно. Пахло одеждой вековой давности, старыми, ненужными предметами, истлевшей тканью, ржавчиной. Старый чердак — это кладбище вещей.
У стены, как и полтора века назад, стоял длинный сундук. Он потемнел, и его поверхность покрылась черными пятнами, точно он долгое время пролежал под землей. Ничего удивительного, что его не любили открывать, он выглядел так, словно хранил внутри человеческие останки. Мы с Гертом вместе подняли скрипящую крышку, внутри зияла сумрачная пустота.
— По-твоему, этот сундук имеет отношение к исчезновению фру Дафны? — спросил Герт. — У меня такое чувство…
Вдруг Элисабет громко вскрикнула. Мы обернулись. Она смотрела в маленькое чердачное окошко. Она что-то увидела за пыльным стеклом.