Новичкам - везёт...
Шрифт:
На улице и правда прохладно, в сыром воздухе отчетливый запах горелой резины. Ну да, слабый ветерок тянет как раз со стороны базы. Все уже в сборе, как-то само собой вышло, что за главного- Седой.
– Значит так, идём тихо, бегунов вчера много здесь суетилось, чтоб не нарваться, смотрим во все глаза. Не растягиваемся, Молчун впереди, я замыкаю. Стрелять только в крайнем случае. Вроде всё.
Молчун шагнул к Атеисту протянул топорик для разделки мяса.
– Держи, все лучше чем с пустыми руками.
Седой хмыкнул:
– Где взял?
– Да вон, в том доме на глаза попался, прихватил. Ты-то своего крестника вооружить не додумался.
– Кто ж знал...
До базы добрались без особых приключений. Пару раз попадались зараженные, но не слишком мутировавшие, потому стрелы из арбалета хватило, чтобы угомонить. Уже на подходе от едкого дыма запершило в горле, чадит до сих пор. Атеист не успел тогда толком разглядеть базу, сейчас же здесь груды кирпичей, обгоревших, изломанных в щепки досок. Кое-где ещё тянутся струйки бледно-жёлтого дыма, кругом воронки от взрывов, на кое-где уцелевших стенах бессчетные выщербины от осколков. Мясорубка, самая настоящая мясорубка. Атеист тяжело опустился на землю, стало трудно дышать. Не знал он этих людей, совсем не знал, а так погано на душе. Каково же остальным?
Седой подошёл, в руках два автомата, сунул молча один. Атеист также молча взял, в первый и последний раз держал оружие на уроке НВП. Старый седой майор тогда говорил, что подобные знания обязательно пригодятся в жизни. Прав оказался...
Подошёл Ахмед, брякнулся на землю рядом с Атеистом, устало закурил. Чёрные кустистые брови хмурились всё сильнее, здоровая, как лопата, ладонь сжалась в кулак.
– Всех накрыли, всех... Суки...
Седой вздохнул, пальцы, сжимавшие автомат побелели:
– Я одного не пойму.
Атеист поднял голову, вгляделся в хмурое лицо Седого.
– Чего?
– "Гробы" зашли точно на базу. Понимаешь, как будто на маяк шли?
– Хочешь сказать, кто-то нас сдал?
– Нет, как объяснить то? Словно им кто-то подсвечивал цель. Понимаешь, вышли в определённую точку по прямой, отбомбились, и тут же ушли. Даже не кружили, проверяя тот ли это поселок или нет, если шли по карте. Тут, сам знаешь, с ориентирами нормальными туго, а поселков похожих хватает.
– Ну может корректировщик где-то засел, вот и навел.
– Хрен его знает может и так. О, Молчун какую-то железяку тащит. В сбор металлолома ударился, что ли?
– Узнаешь?
– Молчун протянул Ахмеду кусок стального листа с рваными краями, почти квадратной формы шириной полметра.
– Ну, кусок брони. С этой, с "Газельки" трофейной.
– А теперь сюда глянь, - Молчун развернул лист ребром, на сколотом торце отчётливо вырисовывалось несколько круглых пятен медного цвета.
– Вот же мрази, - Ахмед задохнулся от злости, - как щенков сделали!
Седой поскреб ногтем блестящий кругляш и зло сплюнул. Молчун отшвырнул железяку, сел на кусок разлохмаченного бревна. Атеист не понял, о чем это они, хотел уже осторожно поинтересоваться, но Ахмед опередил:
– Подсунули этих лохов, а мы купились. Нахрен вы эту "Газель" сюда пригнали?
Молчун пробурчал зло:
– Я что ли командовал. Калач с Зеной решили. Хотели, наверное, под патруль маскироваться.
– И приперли грузовик, с таким маячком, что даже чернота сигнал не сбила. Тут же мёртвых кластеров неподалёку до черта. Как раз с востока почти сплошным полукругом. Почему это место и выбрали.
– Да уж лоханулись хуже некуда.
– Седой крутнулся, озираясь.
– А где Малой?
– Да там он... где Зена погибла. Втюрился он в неё по самые уши, как бы с катушек не съехал на почве несчастной любви.
– А чего ж его одного оставили? Надо же присмотреть, а то пустит себе пулю в лоб, видал я уже таких.
– Он сам попросил, хочет один побыть...
– Уходить пора, надо со своими связываться.
– Ахмед поднялся, сильные, заросшие курчавой чёрной шерстью руки сжали автомат.
– Контракт есть контракт.
– Ну да, а то зачислят в дезертиры. А че это Малой несётся, как угорелый?!
– Седой прижал ладонь ребром к бровям, пряча глаза от, словно по весеннему, яркого солнца. Малой, действительно, мчался не разбирая дороги, гулко бухая армейскими ботинками по иссушенной пожаром земле.
– Смотрите, что нашёл! Это же Зены блокнот!
Седой с Ахмедом печально переглянулись... жаль паренька. Тот не заметив ничего, зашуршал страничками, что-то нашёл, протянул Седому.
– Вот!
– Восточный кластер, где химзавод. От проходной слева... склады. Восемнадцать... зачеркнуто... четырнадцать хэ. Видимо - ху...
Малой перебил:
– Харь.
– Хм... четырнадцать харь... Один АГС, два РПК, стрелковое.
– Седой на миг задумался.
– Это, если я правильно понял, с допроса Кабана запись. Так, так, так... Кажется, я знаю местечко, где можно разжиться неплохим хабаром!
– Седой хитро подмигнул Ахмеду, но кавказец, насупившись, хмуро поинтересовался:
– И что, думаешь впятером потянем? Против четырнадцати харь!
– Рисково, конечно... Но без риска в нашем деле никуда. Плюс - мы знаем где они, сколько, и чем вооружены. А они наверняка думают, что нас уже нет в живых.
– Минус - у нас патронов - кот наплакал. И из пяти бойцов - один и месяца с автоматом не пробегал, другой вообще в первый раз по-моему оружие держит. Да и захочет он с нами идти?
Седой повернулся к Атеисту: