Новичкам - везёт...
Шрифт:
– Не стреляй, иначе сюда все стянутся. Клюв дашь?
Ахмед выдернул из-за пояса, подобный молчуновскому инструмент. Седой протянул руку:
– Мы с Молчуном рубим, ты страхуешь, во, правильно, какой хачик без кинжала. Ну а малышня на подхвате, если что... Работаем!
Следующий зараженный, вернее зараженная - пузатая пожилая тётка, в измазанном кровью домашнем халате, была не так проворна. Навалившись могучей, как у Семенович, грудью на ребро столешницы, задергалась как гусеница, втаскивая непомерно огромную задницу следом. Молчун скакнул вперёд, свистнул клюв, пара крепких ударов и тётка обмякла, повисла головой вниз, из раскуроченного темени на пол потянулась тонкой струйкой
– Что ж ты так с женщиной? Где ж твои манеры?
– Седой оказывается нашёл силы шутить и в такой ситуации. Молчун лишь хмыкнул в ответ и изготовился встретить нового гостя. Ахмед обхватил двумя руками холодильник, прям как любимую, и вогнал агрегат в дверной проем комнаты. Не ахти баррикадка, но из комнаты теперь точно никто не выскочит.
Атеист даже немного успокоился, Молчун с Седым работают как те медведи игрушечные, что дрова рубят. Напрасно, как оказалось. Огромная тварь, метра два ростом, оценив свалку у двери, ломанулась в окно. Звякнула вылетевшая рама, следом через подоконник скользнула мускулистая туша, почти лысая, без намека на одежду. Тварь перевалилась внутрь, мерзко заурчала и стоя на четвереньках, замерла на миг, видимо, обалдев от изобилия пищи. Этого мгновения Ахмеду хватило, чтоб подскочить вплотную и всадить нож прямо в глаз по самую рукоять. Атеист не понял, когда сам успел прыгнуть вперёд и ещё в прыжке добавить табуретом по отвратительной морде. Предмет интерьера не выдержал такого обращения, и в руке осталась лишь ножка. Атеист оглядел поверженного противника, с трудом можно различить черты человека в этом монстре, распухший рот с огромными зубищами, как у крокодила, вздутые округлости мышц, жалкие пучки волос. От одного вида на такое холодело в душе.
Напор зараженных вдруг разом иссяк, по обе стороны перевёрнутого стола покоилось около двух десятков мертвецов. Седой стряхнул с оружия кровь, устало выдохнул. И тут на крыльце возникла громадная туша, ещё крупнее, чем монстр-форточник. Могучие лапищи отшвырнули повисшие на хлипкой преграде тела зараженных, монстр, злобно урча, пнул многострадальный стол. Но сваленные в кучу дохляки не дали влететь тому внутрь, столешница лопнула, как яичная скорлупа. Тварь рванулась вперёд, Молчун не стал подбираться близко, рубанул по колену, сжав клюв в вытянутой руке. Не сказать, что удачно, тварь споткнулась, но устояла, оскалив зубастую пасть, подобралась, явно сейчас прыгнет. Раздался сухой щелчок за спиной, Атеист рывком обернулся к Малому. Тот, вжавшись спиной в стену, сжимает в руках арбалет Молчуна. Тварь захрипела, оперение стрелы торчит между зубов, словно сигарета. Вместо прыжка монстр сделал лишь пару коротких шагов и повалился навзничь. Седой вогнал клюв в голову монстра и восхищенно взглянул на парнишку, подняв большой палец руки. Лайкнул, типа...
Толи неудача уродливого монстра, которого Седой почему-то обозвал лотерейщиком, сильно огорчила других зараженных, толи ещё что, но соваться снова они не решили. Так и стояли неподалёку, раскачиваясь с пятки на носок. Со стороны базы что-то рвануло, повалил чёрный дым, твари вдруг заурчали практически хором и поспешили туда. Благо густой чёрный столб дыма ясно указывал направление.
– Кажись отбились, ребята!
– Седой довольно оскалился.
– А вы боялись... Ну Малой, вообще красавчик! Лотерейщика почти в упор, и ещё и штаны сухие! Мужик!
Парень скупо улыбнулся, вернул арбалет хозяину.
– Ну что, сыграем в лотерейку?
– Седой подмигнул Атеисту, но тот ничего не понял. Какую лотерейку, о чем он?
Седой опустился на корточки, взял в руки нож, лезвие коснулось уродливого нароста на затылке. Чем-то отдаленно похож на здоровую головку чеснока, тоже из плотно подогнанных долек. Аккуратно разрезал по линиям, подцепив кончиком лезвия раскрыл получившиеся лепестки. Внутри небольшое углубление, заполненное чем-то тёмным, по виду похоже на скатанную в комок чёрную шерсть. Седой разравнял извлеченное на ладони и что-то вытащил.
– Облом, только спораны. Но тоже неплохо.
В протянутой ладони покоились
– А чего стоим? Ахмед, следи за окном и дверью, а остальные взяли ножички и поторошим, потрошим...
Ахмед протянул Атеисту свой нож, лезвие и рукоять так толком и не оттерты от крови, липнет к ладони. Тот склонился над ближайшим мертвецом, перевернул того с боку мордой в пол, покосился на товарищей, как они управляются. Примерился к наросту, брезгливо сморщив нос, поддается туго, с усилием разрезал. Как не противно, но пришлось извлекать пальцами содержимое спорового мешка. Всего одна виноградина. Управились быстро, в итоге наковыряли двадцать четыре спорана.
– Никогда ещё подряд столько бегунов не кромсал, - Седой выпрямился, потер затекшую спину.
– Чего расселись, уходим отсюда. Тут такая куча мяса, твари по-любому вернуться. Это они лотерейщиков побоялись, запах почуяли. Но ненадолго это.
– Куда двинем?
– Тут неподалёку ещё хуторок есть. Отсидимся там. Сегодня соваться на базу рискованно.
Спать хотелось до жути. После боя нервы поуспокоились, и нахлынула такая тяжесть, что Атеист еле переставлял ноги. Обещанный Седым хуторок, который вроде бы неподалёку, не спешил показаться на глаза. Шли осторожно, к счастью, по низине, заросшей мелким кустарником, скрытые от посторонних глаз. Молчун предупредил, что можно нарваться на беспилотник внешников, у того на борту, кроме камеры, чаще всего имеется и какое-нибудь вооружение. Так что в случае жжужания над головой - тут же нырять в кусты. Но пока, тьфу-тьфу-тьфу, всё тихо. Малого, как самого глазастого, поставили в дозор, он уже не хромает - Стикс быстро лечит. Атеист покосился на Седого, тот тоже еле плетется, красные усталые глаза закрываются сами по себе. Да где ж этот чертов посёлок?!
Тропинка медленно забиралась на пригорок, кусты поредели, уступая место жилистой колючей траве. Преодолев подъём, дорожка зазмеилась к долгожданному хуторку, где с десяток домов настороженно следили пустыми глазницами окон за приближением путников. Ахмед с Молчуном обогнали Малого, поочередно заглянули в ближние дома. Чисто. Атеист ввалился первым, прошагал кухню, не обращая ни на что внимания, устремился в комнату. Старенький диванчик с торчавшими кое-где пружинами, такое же затерханное кресло, перекошенный шкаф, что-то ещё. Атеист шагнул к дивану, прорычал: "Я спать!", и рухнув, как подкошенный, через минуту захрапел.
– Э, хорош харю плющить, вставай давай!
– Седой бесцеремонно тряс Атеиста за плечо. С трудом разлепив глаза, парень медленно поднялся, сел, диван пискляво заскрипел пружинами. В комнате темно, через разбитое окно заглядывает раннее утро, и тянет прохладой. Атеист зябко передернул плечами, зевнул, потер заспанные глаза кулаком. Седой уже вышел на кухню, с кем-то тихо переговаривается, кажется с Ахмедом.
– Ну что, пора выдвигаться. Пока доберемся, уже совсем рассветет. Нам надо вернуться назад, помнишь там неглубокая канава идёт в сторону базы?
– Помню. А не быстрее будет напрямую двинуть?
– Конечно быстрее, только тогда будем до самой базы идти по ровной, как стол пашне. Тут же стандартный кластер начинается. И я лично не горю желанием торчать всю дорогу на виду, как прыщ на заднице. А по канаве, пусть и дольше, зато спокойнее.
– Ну буди своего крестника и двинули.
– Так он уже не спит. Атеист! Хорош валяться, вставай давай.
Атеист встал, тело заныло так, словно по нему всю ночь топталось стадо слонов. Отхлебнул живчика, вышел в кухню, хорошо что во всей этой суматохе не забыл прихватить с собой фляжку. Живот отозвался разъяренным урчанием, и правда, жрать хочется безумно. Седой, словно прочтя мысли, протянул вспоротую банку каких-то консервов, и ложку, видимо из местных запасов. Атеист отказываться не стал, в три секунды подчистил баночку, как оказалось с кашей из перловки, живот заткнулся, но скорее всего ненадолго.