Новые приключения парижанина
Шрифт:
Хорош-Гусь долго молчал.
Тотор заговорил первым:
— Мужайся, друг мой! Надо крепиться, надо спасти тех, кого еще можно спасти, и отомстить за тех, кому уже не поможешь. Надо покарать палачей или умереть! Ты готов?
— На все!
— Если так, то мы еще повоюем! Вот увидишь!
В это время послышался какой-то шум, все вокруг зашевелились.
Дверь со скрипом отворилась, и внутрь проникли первые лучи солнца; в сарай вбежали арабы-надсмотрщики, негры-майенба и принялись что было мочи лупить еще не проснувшихся пленников. То тут, то там раздавались грозные окрики:
— Встать, собаки! Всем подниматься!
— Что-то случилось, — шепнул Хорош-Гусь. — Похоже, есть новости, и наверняка недобрые.
Полусонные рабы нехотя поднимались. Им велели немедленно выйти из сарая. Несчастные повиновались, но руки и ноги плохо слушались. Солдаты не скупились на палочные удары. Кровь лилась рекой.
Страшная сцена!
Оглушенные Тотор и Хорош-Гусь никак не могли понять, что явилось причиной странного поведения стражников. Возможно, повелитель встал не с той ноги и в слепой ярости приказал уничтожить вчерашнюю партию рабов?
Напрасно они надеялись, что их не заметят. Надсмотрщики обшарили каждый уголок, рьяно исполняя приказ хозяина.
Лучше подчиниться, чем подвергнуться побоям и унижению.
Оба поднялись и, присоединившись к группе негров, направились к выходу. Все сошло благополучно.
Здесь друзья увидели, что площадь перед сараем оцеплена. В строю стояли по меньшей мере человек пятьсот воинов с ружьями наготове. Сюда же подкатили и пушку.
Сопротивление бесполезно! Из этой мышеловки не вырвешься!
Несчастных разделили на несколько групп, с них срывали одежду, нещадно били.
— А! Каналья! — вскричал Тотор, узнав человека, который руководил экзекуцией.
Это был немец фон Штерманн, одетый в арабский костюм.
Тотор помнил, как тот упал под ударом Жана Риммера. Однако предатели живучи!
— Вон белый! Я узнал его! — завопил немец. — Схватить!
Десять человек бросились к Тотору. Он не собирался сдаваться и какое-то время успешно отбивался. Над головой свистели сабли, а Тотор пустил в ход не только руки и ноги, но и зубы…
— Не убивайте его! — ревел немец. — Взять живым!
Наконец негодяй и сам подскочил с револьвером в руке…
Тотор ринулся вперед, стараясь схватить лейтенанта за горло, но солдаты подоспели вовремя и связали бунтовщика.
Фон Штерманн стоял совсем рядом. Тотор изловчился и плюнул ему в лицо.
— Предатель! Иуда! — кричал он. — Убей меня! А не то я тебя уничтожу!
Бывший лейтенант из Камеруна позеленел от злости, вскинул револьвер, но сдержался. Тонкие губы скривились в зловещей улыбке:
— Грязный французишка! Отведите его во дворец. Си-Норосси живо его укротит.
Тотора увели.
А где же Хорош-Гусь? Почему он не защитил своего друга и патрона?
Хорош-Гусь исчез.
ГЛАВА 5
Кама. — Султан Си-Норосси. — Си-Ля-Росс. — Скала над бездной. — Гарем. — Вот так роскошь! — Не мешает привести себя в порядок. — Меринос!.. — Гляди-ка! Кот! — Выход Тотора.
Раба, которому поручили охранять Тотора, нашли связанным неподалеку от подземной тюрьмы.
Он рассказал о дерзком побеге пленника, и, как только партию привели в Каму, один из охранников отправился в Зерибах с тревожной новостью.
Он доложил о происшедшем фон Штерманну, тому самому человеку, который, зная о щепетильности султана в отношении французов, посоветовал водворить беглеца в каменный мешок.
Узнав о побеге, фон Штерманн пришел в ярость и приказал бить провинившегося раба палками, пока тот не испустит дух.
Тотора необходимо было найти любой ценой. Начались допросы. В результате выяснилось, что под покровом ночи француз, возможно, прибился к партии рабов и, стало быть, прячется где-то среди пленников.
Дальнейшие события подтвердили эту гипотезу.
Укрепленный лагерь Кама, откуда Си-Норосси и бен Тайуб рассылали отряды бандитов для захвата несчастных дикарей, раскинулся в междуречье Шари, Логоне и Уама, на северо-восток от Лаи. Лагерь построили несколько месяцев назад километрах в двухстах пятидесяти от французских фортов Бретонне на севере и Аршамбо на востоке, в самом центре плато, защищенного с одной стороны рекой, а с другой — густым лесом. Дальше высились неприступные горы, еще дальше зияли глубокие ущелья, настоящие бездонные пропасти.
Место выбрали весьма удачно.
Колонны пленников и караваны с награбленным без труда добирались до озера Иро и пешком, по долинам Шари, или на пирогах, по реке Аук, прибывали в Дарфур.
Между тем караваны не раз уже натыкались на французов и на находившиеся под французским протекторатом племена на берегах Гринбинги, из-за чего Си-Норосси нес серьезные потери.
Поэтому султан, естественно, ненавидел европейцев, но инстинктивно опасался их, зная, как отомстили они за гибель Лами [63] , Бретонне, Беагля, Крампеля, и, несмотря на гордость из-за легких побед над несчастными африканцами и на несметные, добытые нечестным путем богатства, он не решался вступить в открытый конфликт с европейцами, и в частности с французами.
63
Лами Франсуа-Жозеф (1858–1900) — французский офицер, командовавший военным отрядом, сопровождавшим транссахарскую экспедицию Ф. Фуро; в апреле 1900 года, когда три французских экспедиционных отряда соединились (Фуро, Жантиль и Вуле-Шануан), было решено направиться в Куссери, где сосредоточились силы мусульманского вождя Рабаха, господствовавшего над территориями Центральной Сахары. Французы наголову разбили противника, но в одной из последних контратак мусульман Лами был убит. Очевидно, эту победу автор и называет «местью» за ранее убитых белых исследователей.
У жестокого, алчного, неразборчивого в средствах султана была, однако, своя особая философия. Он все хорошо взвешивал, предпочитая действовать наверняка. Бен Тайуба, авантюриста по натуре, жившего сегодняшним днем и никогда не загадывавшего на будущее, раздражало то, что он называл малодушием Си-Норосси. Амбициозный работорговец мечтал о дерзком походе к озеру Чад, чтобы отбросить французов к северу и основать грандиозную центральноафриканскую империю от Логоне до Санга.
Злобный и мелкотщеславный фон Штерманн поддерживал бен Тайуба в его безрассудных мечтаниях. Оба не раз ловили друг друга на мыслях о том, чтобы свергнуть Си-Норосси и занять его место, но, принимая во внимание популярность султана и верность ему армии, не решались действовать.