Новый год по новому стилю
Шрифт:
— Очень нравится. Когда ты успел купить?
— А что мне ещё делать в офисе? Только по женским бутикам ходить, — усмехнулся он. — Тебе действительно нравится? Только правду скажи! Если да, то сними его аккуратно и повесь в шкаф.
— В этот? — я махнула рукой в сторону зеркальных дверей.
Гриша усмехнулся.
— Нет, конечно. В спальне. Там пустая половина шкафа. А меня нервируют пустые пространства. И красиво
Я кивнула, кусая язык. Не знала, как спросить, спускаться мне вниз или дождаться его наверху? Гриша видел мои сомнения, но ему доставляло удовольствие мучить меня. Он даже пиджак скинул, чтобы мое сердце окончательно ушло в пятки, и протянул пиджак мне:
— Повесь заодно, пожалуйста.
Я снова только кивнула. Мороз, ты что такое делаешь?
— Лиза, дай пройти. Здесь узкая прихожая.
Узкая? Несмешно, Гришка, вот точно не смешно! Но я отступила и проводила взглядом его белую спину. Он пошёл прямиком к холодильнику, а я не пошла никуда.
— Лиза, я не умею открывать шампанское, — улыбался он из кухни по-мальчишески нагло. — Я залью тебе платье или разобью люстру. Новое платье найти труднее. А люстра обычная из каталога.
И он действительно вытащил на свет божий бутылку.
— В воскресенье ее не было, — сказала я зачем-то. — Ты ждал гостей?
Он кивнул.
— Карлсон, который живет на крыше, научил меня главному жизненному принципу: надо всегда надеяться. Я и тортик купил, потому что ждал прихода двух дам.
— Ой!
Я вспомнила про шоколадную колбасу. Я забыла ее в машине.
— Там холодно. Ночью будет минус. Чем не холодильник? — идея идти на мороз господину Морозу явно не понравилась.
Мне тоже. Я не хотела, чтобы он уходил. Никуда. Никогда.
— Хорошо…
Что хорошо, непонятно. Стою и никуда не ухожу, хотя и чувствую, что платье под хищным взглядом дарителя медленно расползается по нитям и, если я действительно хочу спасти его — платье и Гришу — то одно надо снять, а другого обнять. А я стою и улыбаюсь.
— Лиза, сними платье и спускайся за шампанским.
Ура, я получила дальнейшие инструкции! Их я и ждала.
Тапочки заскользили по натертому паркету, точно коньки по льду, и я с радостью схватилась за перила. Какие же нескончаемые ступеньки и как тяжело держать спину, точно в балете — вдруг из кухни просматривается вся лестница. Я не могла вспомнить планировку нижнего этажа и не хотела оборачиваться. Я же взрослая женщина. Я не боюсь, что хозяин пойдёт следом. Я хочу, чтобы он пошёл. Но пока слышалось лишь шарканье моих новых тапок — моих!
Да подними наконец ноги, Соколова! Ты же летать должна! Неужели ты такая корова, что не хватает целого роя бабочек, чтобы приподнять тебя над полом второго этажа? Или тебе оттягивает руку пиджак?
Дверь в спальню оказалась открытой — специально? Или Гриша просто забыл ее утром или вообще никогда не закрывал. Я перешагнула через порог — во второй раз колени тряслись ещё сильнее. В первый постель оккупировала Любаша. Сейчас кровать была свободна и идеально застелена. Надолго ли?
Выдохни, Соколова, выдохни! Делай простые движения: три шага к шкафу, открыть створку — не ошиблась, мужская половина. Я схватила пустую вешалку и водрузила на неё пиджак. Их здесь было пять штук. Я их пересчитала пальцами, погладив рукава каждого, точно в них спрятались Гришины руки. Боже… У меня дрожали теперь не только коленки, но новая дрожь была тёплой и сладкой. Я спешно задвинула одну створку и схватилась за зеркальную ручку другой и так и осталась стоять — вернее именно близость шкафа удержала меня в вертикальном положении.
На женской половине свободными болталось всего несколько вешалок. Остальные были заняты всяческой женской одеждой, с которой на крученых нитях свисали этикетки, без ценников. Я прошлась по каждой из них пальцами — все из одного магазина. И среди прочего красной тряпкой висел красный пиджак, который Гриша мечтает увидеть на мне в офисе.
Дрожащая рука наконец потянулась к первой пустой вешалке, но не схватила ее, потому что глаза заметили розовую бумажку для заметок. Она свисала с шелкового пеньюара и на ней красивым почерком было написано: «надень меня». Этикетка была намеренно срезана.
Я с трудом сдержала нервный смех. Кто-то перечитал дочке про Алису! Да, да — надень его, чтобы я тебя съел… Это уже Красная Шапочка получается! Но щеки у меня уже явно пунцовые! Гриша!
Мне хотелось позвать его в голос, но я не хотела портить его сказку. Вдруг у него ещё что-то для меня заготовлено… сказочного?! Только бы, конечно, не карета, которая ровно в полночь превращается в тыкву!
Я аккуратно сняла платье и повесила в шкаф. Скоренько прошла в ванную и, остолбенев для начала от сверкающего кафеля, разрешила себе открыть кран, чтобы избавиться от остатка дезодоранта, прошедшего сегодня кучу проверок на стойкость.
Глаза горят — свет включать лишнее, достаточно их и того света, что идёт из спальни. Я сделала шаг назад и чуть не отскочила к душевой кабинке, когда призывно открылся подсвеченный голубым зев унитаза — тайны Третьей Планеты в действии! А он мультики собирался Любе включать! Фу… И поспешила схватить брошенный на кровать пеньюар.
Записку я приклеила на лацкан красного пиджака — пусть повисит без дела, у меня выходные, у меня Новый год… со старым начальником. Три месяца — это почти вечность, если сравнивать с тремя днями, перевернувшими мой мир.